Ныне все мы болеем теологией. Из истории русского богословия предсинодальной эпохи
властям фигурой слишком значительной, а потому неудобной. Правда, в 1681 году открылась наконец греческая «Типографская школа», а в середине 80-х годов в Москву прибыли с рекомендательными письмами от иерусалимского патриарха Досифея ученые «самобратия» Лихуды. Именно им в результате досталась задуманная так масштабно академия, точнее, то, что от нее осталось на деле. Но и они недолго руководили ею, так что даже не успели прочитать богословского курса, который должен был завершать обучение.
Разгневанный на них то ли из-за нелюбезного обращения с племянником, то ли из-за того, что Лихуды не выдержали строгого греческого направления и прибегли к латыни, патриарх Досифей дезавуировал свои рекомендации и посоветовал Москве отстранить Лихудов от преподавания. Он обещал, правда, прислать им кого-то на смену, но обещания не выполнил. На этом история греческого образования в Москве оканчивается. Попытка стать преемницей «второго Рима» в смысле прямого наследования византийской культуры оказалась неудачной для России.
Отчасти виной тому были сами греки.
Во-первых, турецкое владычество разорительным образом сказалось на греческой образованности. «Многие священники, даже столичные, ни слова не понимали из того, что читали при богослужении»[68]. Своей национальной духовной школы Греция практически не имела: учиться ездили на Запад. Одним словом, греческая традиция не имела тогда довольно сил, чтобы утверждать себя вовне. И хотя не только патриарх Мелетий, но и долго живший в России «полуканонический» газский митрополит Паисий Лигарид, и иерусалимский патриарх Досифей мечтали о том, чтобы создать в Москве центр греческого просвещения, способный питать не только Русскую, но и Греческую Церковь, реально для этого они сделали очень мало. О причинах этого пылкий патриарх Досифей высказался, быть может, определенней других. «Лучшие греки хотят разделить страдания своего народа, а те, которые волочатся туда и сюда, особенно по России, хотя, быть может, и честные люди, но по образованию своему настоящие мужики»[69], – писал он. Но даже и честными людьми можно было назвать далеко не всех из приезжих. Два известия говорят об этом достаточно ясно. На соответствующий запрос Алексея Михайловича константинопольский патриарх Дионисий ответил вполне определенно, «что все пришлые греки обманщики»[70], а в 1676 году Феодор Алексеевич специальным указом воспретил грекам въезд в Москву[71]. И хотя это списывают иногда на латинские симпатии царя Феодора, ссылка эта неубедительна, ведь вскоре после его смерти при не менее «прозападнически» настроенной царевне Софье приезжают в Россию братья Лихуды и именно им поручают в 1687 году Славяно – греко – латинскую академию.
Во-вторых, надо признать, что греки искали в России прежде всего собственных интересов, не стесняясь объяснять при этом, что всех остальных, кроме себя, считают варварами. «Всегда свет быша грецы, – прямо заявляли те же Лихуды, – и будут даже до