не кури здесь! Дым демаскирует нашу позицию, – злым голосом начал давить на него Егор. – А для хорошего наблюдателя с той стороны это заметная цель. И мины для уничтожения НП фрицы точно не пожалеют. Тем более что стрелять они умеют. Вали к пехотинцам, там кури, если совсем не можешь терпеть, а потом возвращайся.
Козлов занервничал, стал возиться и наконец исчез в коридоре траншеи, послушавшись совета товарища.
– И винтовку не потеряй, разведчик! – крикнул ему вслед Егор, напоминая о его нерадивости своему подопечному, завершив высказывание в его адрес сплевыванием и тихо произнесенным с раздражением в голосе: – Хвост!
Когда Козлов вернулся в стрелковую ячейку после перекура, Егор решил с ним поговорить, чтобы сгладить возникшее между ними напряжение.
– Дома-то кто у тебя, Алексей? – начал Егор, одновременно следя взглядом за вражеской передовой, пролегающей где-то далеко, за рекой и полем, что простилалось под снежным покровом впереди.
– Мама, сестра, отец, – тихо и медленно перечислил Козлов, не поднимая глаза на Щукина.
– Отец не на фронте? – задал разведчик вопрос, как бывалый фронтовик цепляясь ко всякому, кто был не в армии во время войны.
Егор вспомнил своего отца, не призванного только из-за возраста и работавшего сейчас в одном из колхозов, в который он попал, будучи беженцем, спасаясь вместе с семьей от войны.
– У него бронь, – так же тихо пояснил Козлов, не поднимая полного обиды взгляда на своего собеседника. – На заводе работает.
– А мама, сестра? – не унимался Егор, все еще чувствуя вину за злые насмешки над ранимым солдатом.
– Они в госпитале работают, – немного оживился парень, начиная меняться в лице, будто чувствовал изменение отношения к себе.
Одна из старших сестер Егора, Анна, та, что не была в данное время с родителями, тоже работала в тыловом военном госпитале. Они переписывались, обмениваясь новостями из своей жизни. Брат рассказывал только о простых солдатских буднях, о том, что происходит за пределами передовой. Он исключал все упоминания о боевой обстановке и тех трудностях, с которыми сталкивался разведчик. Он не писал о потерях, о крови, о ранениях товарищей. Не упомянул подробностей своего тайного посещения пепелища, оставшегося на месте их родной деревни, коротко сказав в тексте, что обязательно отомстит за поруганную врагом малую родину.
А она, слушая множество рассказов о войне от лечившихся в госпитале солдат, прекрасно понимала, что ее брат просто-напросто утаивает большую часть из того, чем живет на краю пропасти, называемой смертью. Анна с нетерпением ждала вестей, а потом жадно читала письма Егора, всегда плача при этом и причитая про себя, мысленно молясь за него и желая только одного: чтобы выжил, чтобы вернулся с фронта.
– Часто пишут? – спросил разведчик, не отрываясь от наблюдения за передним краем противника.
– Когда как, – чуть громче произнес Козлов, радуясь простой