духи, – скриплю я в ответ. – Давай к делу. Кто ты такой и что вообще происходит?
– Как приятно встретить человека, который знает ещё меньше, чем ты сам, – нараспев произносит рогатый. – Червы, пики, трефы, бубны – это тебе о чём-нибудь говорит?
– Колода карт?
Мой ответ приводит его в восторг.
– О-о, да ты не просто неофит! Ты самый настоящий неуч! – Сатир хохочет, хлопает себя по колену правой рукой, а левую технично закидывает мне на плечо. – Ну а про Смерть-то ты что-нибудь знаешь, малыш?
– Больше, чем ты думаешь. – Я сбрасываю его ладонь и отодвигаюсь.
– Фи, какая недотрога. – Он морщит нос. – Интересно, кто ввёл тебя в игру и, главное, зачем?
– Значит, всё это какая-то… – на ум приходит подходящее слово, – оккультная игра? А в чём её смысл?
– Для каждого он свой. – Сатир вглядывается мне в лицо, явно что-то прикидывая в рогатой башке. – Так и быть, введу тебя в курс дела. Но за одну ма-а-аленькую услугу.
Он гаденько улыбается, и я не сомневаюсь: просьба будет отвратительной. Почему-то мне кажется, что от рогатого можно ожидать любую мерзость.
– Говори, что за услуга. – Мысленно скрещиваю пальцы.
– Обещай, что сходишь со мной в Терновник.
– Это… это же… колючие кусты. – Чувствую, как лицо вытягивается от удивления.
– Да, кусты там тоже есть. Но вообще Терновник – это особое место, куда не пускают таких, как я. Но вместе с тобой – пустят. Поэтому от тебя потребуется только одно: поработать входным билетом. Войдём, выйдем. Это всё. По рукам?
Не уверена, что вписываюсь во что-то нормальное и неопасное, но любопытство нашёптывает: «Соглашайся, соглашайся! Иначе ты никогда не узнаешь, что за чертовщина тут творится» – и я говорю:
– По рукам. А теперь выкладывай всё, что знаешь.
В кармане тренькает мобильник. Как невовремя! Наверняка Крис. Бормочу: «Счас, секунду» и вытаскиваю телефон. Ну точно.
«Как свиданка? Всё норм? Парень норм?».
Набираю ответ:
«Да, ок».
– М-м, так у нас свидание? – Сатир снова придвигается ближе. – Напиши, что я очаровашка.
– Не люблю врать. – Я прячу мобильник.
– Ты меня не знаешь, малыш. – Рогатый улыбается, но иначе, чем раньше. Более человечно, что ли. – Совсем не знаешь. Эта ничтожная оболочка…
– К делу! – обрываю я.
– Ну хорошо. В общем, расклад такой…
Дверь одного из подъездов распахивается и из него вылетает мальчишка-дошколёнок, следом выкатывается большая коляска, а уже потом выходит женщина – телесное воплощение усталости. Глаза у неё похожи на глубокие тёмные колодцы, где на самом донышке поблескивает живая вода – попробуй, доберись.
– Тихон! – женщина надрывно окликает мальчишку. – Не убегай!
А он и не убегает. Замерев напротив скамейки, где сидим мы с сатиром, мальчишка во все глаза пялится на нас.
Я не представляю, как буду объяснять матери Тихона про «неведому зверушку». А женщина наверняка спросит,