меня на пороге, ведь разумными зданиями сейчас никого не удивишь.
Завал наставлений
Вечером, после простого, но сытного ужина, сисадмин собственной персоной, сам Михаил Игнатьевич, буквально обручил нас со школой и ее искином. Он показался мне забавным. Яйцеголовый, гладко выбритый, высокий, округлый, с проникновенным голосом, словно инопланетянин какой-то. Каждому, как я и предполагал, выдали то самое устройство, для ношения на запястье. Странно, что они пользуются старыми моделями, ведь современные штуковины, намного удобнее и компактнее, но выбирать не приходится. Снять устройство, походившее на некогда модные длинные напульсники, было нельзя. Однако он оказался мягким, воды и ударов не боялся, разве только огня, но с головой у меня все в порядке. Раздавая наручники, как называли здесь коммуникатор, Михаил Игнатьевич, разъяснял его возможности и систему оценок с прочими достижениями.
Оказывается, наручник знает об ученике все, и постоянно обменивается данными с сервером. Кроме связи и доступа в сеть, он играет роль школьного журнала, хранит расписание и заработанные баллы. На мой взгляд его следовало назвать кошельком. Баллы действительно были самой настоящей валютой, как нам и говорила Мария Давидовна. Сисадмин пространно намекнул, что получить баллы можно множеством способов, но подробности умолчал, сказав, что мы сами потом разберемся. В его словах мне послышался уже знакомые официоз и недосказанность. Однако вопросы задать нем не удалось по причине спешного ухода этого большого и важного во всех отношениях человека.
До сна еще оставалось немного времени, точнее сказать, до моего привычного времени посещения мира грез. Сосед не имел четких представлений о сытости, поэтому позвал меня в буфет, наверно радовался бесплатной еде в первый день. Другие люди мыслили сходным образом и зал оказался прилично заполнен, но свободное место мы отыскали. Я ограничился стаканом сока. Почти сразу к нам подсел старший ученик, что было видно по его нестандартной одежде, несравненно более эстетичной, купленной за оценки, как бы странно это не звучало. Мы быстро разговорились, и меланхоличный Герман, жующий и спящий на ходу, задержался, потому что Стас засыпал его вопросами. Очень уж его беспокоило число возможных оценок за день.
– На самом деле вы можете делать что угодно, – продолжал говорить Герман. – Баллов получите примерно одинаково. Хотя нет. На отработке мало. Но можно не четыре часа, а восемь взять. Только в учебе больше рисков остаться с носом, если руки с утра не на месте, и напрягаться дольше приходится – он тоненько захихикал, и приял позу довольного жизнью человека.
– Вот здорово, – сказал Стас. – Я-то боялся, что подвох есть. А если вдохновение само приходит, то вообще можно широко развернуться.
– Ха, наивный. Все так думают. Наверно в пульсации аномалии все дело. Коротко говоря, пресыщаются люди вдохновением до тошноты, что рисовать противно. Бывает, просто от бумаги воротит на откате. Сколько не отдыхай, не отрабатывай,