несколько минут я вызову полицейского из отеля и обыщу номера. Джефферс, Шолмерс и их багаж будут обысканы завтра.
Миледи издала что-то вроде вздоха. Я была у ее ног и слышала ее. Но что касается меня, то я просто не выдержала и, стоя на коленях на полу с опрокинутыми бутылками, разливающими вокруг меня одеколон, заплакала сильнее, чем когда-либо с тех пор, как была ребенком.
– О, миледи, я их не брала! Я этого не делала! Вы же знаете, что я этого не делала! – Я всхлипнула.
Миледи выглядела очень несчастной.
– Моя бедная Джефферс, – сказала она и положила руку мне на плечо, – я уверена, что вы этого не делали. Если бы у меня было всего шесть пенсов, я бы поставила их на вашу честность.
Лорд Каслкорт ничего не ответил. Он подошел к звонку и нажал на него. Когда мальчик ответил, он тихо передал ему сообщение, и не прошло и пяти минут, как в комнате появились двое мужчин. Только потом я узнала, что один из них был управляющим, а другой – гостиничным полицейским. Я, как могла, перестала плакать и услышала, как милорд говорит им, что бриллианты исчезли, и что мы с Шолмерсом были единственными людьми в комнате весь день. Затем он сказал, что хочет, чтобы они немедленно связались со Скотленд-Ярдом и прислали в отель способного детектива.
– Мы с леди Каслкорт идем ужинать, – сказал он, взглянув на часы. – Нам придется уехать, самое позднее, в течение следующих двадцати минут.
При этих словах леди Каслкорт вскрикнула:
– Герберт, я не представляю, как смогу пойти на этот ужин. Я слишком расстроена, и, кроме того, будет слишком поздно. Сейчас восемь часов.
– Мы можем наверстать упущенное в карете, – сказал милорд и вместе с полицейским прошел в соседнюю комнату, где они вполголоса переговорили. Я помогла миледи надеть плащ, и она стояла в ожидании, сдвинув брови, очень бледная и встревоженная. Когда милорд вернулся, он ничего не сказал, только кивнул миледи, что готов, и, не говоря ни слова, они вышли из комнаты.
Я старалась как можно лучше прибраться в бюро и собрать бутылки, и каждый раз, когда я смотрела на дверь в гостиную, я видела голову полицейского, смотрящую из-за дверного косяка на меня.
Это была ужасная ночь. Я не знала об этом до тех пор, пока не узнала, что и я, и Шолмерс находились под тем, что они называют “наблюдением". Я также не знала, что лорд Каслкорт сказал полицейскому, что, по его мнению, мы невиновны, что у нас прекрасный характер, и ничто, кроме убедительных доказательств, не заставит его считать нас виновными. Все, что я чувствовала, ворочаясь в постели, – это то, что меня подозревают, арестуют и, возможно, посадят в тюрьму. Пятнадцать лет честной службы в благородных семьях не сильно помогли бы мне, если бы детективы вбили себе в голову, что я виновна.
На следующее утро мы услышали об исчезновении Сары Дуайт, и все стало выглядеть ярче. Сара покинула отель в начале восьмого вечера, ни с кем не разговаривая и неся небольшой чемоданчик. Когда они пришли, чтобы осмотреть ее комнату, они обнаружили жакет и юбку, висящие на стене, несколько обгоревших бумаг в камине, и почти пустую коробку в которой было