поворачиваюсь и чувствую рядом с собой тепло тела Сэма; мой любовник еще не проснулся, он негромко посапывает во сне. По крайней мере, я его не потревожила. Пытаюсь устроиться поудобнее, прижавшись к нему – тесно, словно один кусочек головоломки рядом с другим. Это должно вернуть мне некое подобие покоя, снова унести меня в царство снов.
Но я чувствую, как волосы у меня на затылке тихонько шевелятся сами по себе. Кошмар ушел, но что-то по-прежнему не так. Я научилась обращать внимание на сигналы примитивных инстинктов – это не раз спасало мне жизнь.
Выскальзываю из постели, не разбудив Сэма – или мне так кажется, потому что, когда я протягиваю руку к закрытой двери спальни, то слышу его голос, настороженный и совершенно не сонный:
– Что-то с детьми?
– Не знаю, – отвечаю я ему. – Просто хочу проверить. Вероятно, ничего такого.
Я не хочу говорить ему про мой сон. Мэлвин – тень, которая всегда стоит между нами, и не без причины. И этот сон не имеет никакого отношения к моей нынешней тревоге.
– Что ж, я все равно собирался встать и попить воды, – небрежным тоном говорит Сэм. Он уже встал с кровати и надевает домашние тапки. Я сама обулась на рефлексе, неизменно готовая к тому, чтобы куда-то бежать. Уже наступила весна, но в такой ранний утренний час по-прежнему зябко. Я чувствую голыми лодыжками холодный воздух, когда отворяю дверь спальни.
На миг чувствую себя сбитой с толку. Это не мой коридор. Он слишком широкий, и ковровое покрытие не того цвета. Я не понимаю, где нахожусь, но потом все встает на свои места. Я вспоминаю наш старый дом у озера Стиллхауз. Но мы переехали. Дом у озера выставлен на продажу, и сейчас его кто-то снимает, но, надеюсь, в ближайшие несколько месяцев его кто-нибудь купит. Теперь мы живем в Ноксвилле. Новый дом. Новые, дружелюбные соседи. Хорошая школа для детей. Все в порядке.
Вот только настойчивое покалывание в затылке говорит мне, что что-то не так.
«Джина, – слышится в глубине моего сознания шепот Мэлвина. – Можешь бежать сколько угодно. Но ты никогда не сможешь убежать достаточно далеко».
«Ты мертв, – отвечаю я ему. – Это достаточно далеко».
В коридоре темно; путь мне озаряет только подсветка, протянутая вдоль плинтуса. Комната Коннора – первая направо от нашей спальни. Я чуть-чуть приоткрываю дверь и вижу, что мой сын не спит. Он сидит в кровати, уставившись в темноту. Когда поворачивается ко мне, я вижу, что лицо у него бледное.
– Ты это слышала? – спрашивает он тихим шепотом. Коннор больше не мой маленький сынок – за исключением таких вот моментов. Ему уже почти пятнадцать. Я хочу, как когда-то, сгрести его в объятия и укачивать, успокаивая, но не делаю этого. Я начинаю осознавать, как тяжело мне пережить то, что даже мой младший ребенок – уже не дитя. Что я должна позволить ему вырасти.
– Все в порядке, – говорю я Коннору. Сэм стоит позади меня в дверном проеме. – Мы сейчас все выясним. Ты помнишь план?
Коннор кивает. Он помнит. Все в этом доме помнят план действий на экстренный случай.
Я