флангу мятежников, которые в беспорядке отходили в леса.
Среди них в солдатском плаще и шлеме, на взмыленном коне метался Сатурнин. Они столкнулись лицом к лицу.
– Все кончено, малыш! – воскликнул Сатурнин с горькой усмешкой. – В этой игре мне выпала «собака».
Кони их храпели, кружа среди луж крови, грохота льда и безумия битвы.
– Я опоздал, – сказал Клавдий.
– Нет, ты… пришел вовремя, – возразил Сатурнин, взглянув на вылетевший из-за леса конный отряд. – У меня повреждена рука. Ей не поднять меча. Сделай это для меня. Прошу тебя.
Только услышав эти слова, Клавдий почувствовал в руке невыносимый вес собственного меча, длинной кавалерийской «спаты». Он пытался и не мог взмахнуть им, как не мог и разжать пальцев, которые, казалось, примерзли к рукояти.
– Прощай, Антоний, – тихо сказал Метелл, – Прости меня.
– Прощай, Клавдий, добрый друг мой… – и, прикрыв глаза, Сатурнин одобряюще кивнул ему головой.
И в миг, когда Клавдий увидел эту гордо поникшую голову, понял он, что нет, не было и не будет у него друга ближе, чем Антоний, которого он понял, обрёл и полюбил в последнюю минуту перед тем, как убить его.
– Я же кричал, живьем, живьем надо было брать мерзавца! – сердито выговорил ему подъехавший Норбан.
– Я – солдат, а не лаквеарий[41]! Арканом не владею! – вспылил Клавдий, бросив в ножны окровавленный меч.
Всадники проследовали мимо. Лишь один из них, на мгновение, задержавшись, крепко и одобрительно сжал его руку. Подняв глаза, Метелл встретился взглядом с Траяном, который смотрел на него тепло и сочувственно. Траян же, назначенный главным следователем по делу о восстании, напрочь отмел все компрометирующие Метелла материалы, и представил его чуть ли не главным действующим лицом сражения. Это принесло ему новые награды, повышение в чине…
С тех пор прошло уже почти шесть лет.
И все эти шесть лет Клавдия мучали ночные видения: грохот и треск ломающегося льда, гордо поникшая голова Сатурнина; пульсирущая жилка на шее, которую он рассекал мечом, – и она взрывалась фонтаном густой, темной крови, окатывавшей его с головы до ног…
И вспомнив всё это и твердо взглянув в глаза Домициана, Клавдий повторил:
– Да, Антоний Сатурнин был моим другом. Но приходит время, когда нужно выбирать между дружбой и долгом. Ты знаешь мой выбор!
– Ты не ошибся! – растроганно сказал Домициан. – И я докажу тебе, что умею быть благодарным верным мне людям. Знай же, Метелл, я решил доверить тебе легион. Один из лучших моих легионов – Двенадцатый Молниеносный.
Эти слова ошеломили Клавдия.
– Ты, божественный, – пробормотал он, – решил дать мне…
– Да, Метелл, да, – подтвердил император. Он опустился на золоченое ложе и задумался. – Но доверяю я тебе его не для обычной службы. Ты должен будешь совершить поход. Риму тесно в обжитых местах. По сути дела, мы окружены