«Крыжовинский привратник» заранее извещал земляков о времени сбора, печатая затем подробнейшие репортажи. Редкостным пылом у микрофона отличались, помимо Абрамкина, активисты общества «Ритуал». В поисках тайных захоронений жертв коммунизма эта организация разрыла все окрестные леса, уцелевшие от петровских реформ.
За спинами у экспансивных ораторов тихо и с достоинством стоял обязательный участник всех демократических президиумов профессор Гундосов.
Post factum сложно судить о том, куда завела бы Крыжовинск и крыжовинцев разогнавшаяся перестройка, предоставленная самой себе. Что стало бы с новой властью: с депутатами, с мэром? Что еще исчезло бы с прилавков? Какие формы работы с массами изобрела бы демократия? Увы, этого нам никогда не узнать. Выше говорилось, что история беспощадна к сослагательному наклонению.
А к переменам она оказалась милостивой. Манифест ГКЧП подействовал на поборников свободы отрезвляюще. Значительно позже, справляя годовщину своей виктории, вожди крыжовинской демократии подчеркивали, что с первых часов путча между ними шла «напряженная умственная работа». Кое-кто, действительно, так напрягся в первые часы, что даже не нашел в себе сил приехать или дозвониться в Совет… Рядовой состав и сочувствующие, засветившиеся на митингах, спешно уплачивали просроченные партвзносы либо собирали теплые вещи и сухари. С транспарантом «Народ против диктатуры!» на центральную площадь 19 августа в 11.00 вышло ровно семь человек.
В общем, начало героической эпопеи выдалось смазанным. Только после обеда, когда стало ясно, что путч какой-то странный – ни танков, ни ОМОНа, а в «сером доме» тишь да гладь, – демократические силы активизировались. На всякий случай не убирая далеко мешки с сухарями, в горсовет по одному потянулись местные Цицероны и Бруты. Под памятником вождю угнетённых, прямо перед окнами обкома, был разбит палаточный городок. Привязав к бронзовой статуе триколор, энтузиасты сопротивления организовали раздачу ельцинских указов, размноженных на ксероксе. Каждый желающий время от времени брал мегафон и предлагал собравшимся ещё теснее сплотиться.
Обком в лучших своих традициях безмолвствовал. На второй день путча собрался плановый пленум. Иван Минаевич сделал доклад об укреплении дисциплины, также призвав партийцев к еще более тесному сплочению. Стояла дикая жара. В настежь распахнутые окна долетали выкрики митингующей оппозиции. Зал зевал, прикрываясь проектами постановлений, и чего-то ждал. Прений почти никто не слушал. Делегатов, как и их оппонентов на площади, больше занимали карманные радиоприемники.
Утром 21-го по сообщениям из Москвы стало видно, что хунта разбегается. И толпа на площади в Крыжовинске с каждым часом начала возрастать в геометрической прогрессии. Зазвучали крайние лозунги. Демштаб телеграфировал Ельцину в «Белый дом», прося точных инструкций: как поступать. Революцию все давно уже пророчили, но разразилась она всё равно неожиданно. Прежде чем как-то действовать, крыжовинцы хотели