как-то говорила, что каждый человек перед важным для него разговором специально или бессознательно продумывает для себя ход беседы: что сказать, что сделать, с каким лицом, какую интонацию придать голосу и как отреагирует на это собеседник. Сбить подозреваемого с намеченной роли, удивить его чем-нибудь неожиданным – и допрос пойдет гораздо легче. Толстячок-добрячок в роли прознатчика на первых порах сможет выяснить гораздо больше, чем ожидаемый жуткого вида костолом. А уж скольких подснежников озадачила и быстро расколола бледная худосочная девица хесса Къоль!
Человека, смотрящего на меня сейчас, вероятно, назначили вести допрос из тех же соображений. Мужчина Хельгиных лет или чуть постарше. Лицо красивое, живое, человеческое: ни зверских гримас, ни нарочитого отсутствия эмоций. Судя по золотистой коже и черным волосам, или сам с Южной Дуги, или кто-то из недавних предков оттуда.
Сто двадцать лет назад из глубин Белого Поля вдруг вышел некий невиданный прежде народ. В отличие от кочевников, держались пришельцы мирно и уважительно. Расспросив жителей приграничья, отправили к королю посольство с просьбой разрешить им поселиться в его владениях. Про прежнюю жизнь говорили, что обитали далеко на юге, откуда бежали, спасаясь от набежчиков, разоряющих их поселения и похищающих людей.
На новом месте южане прижились легко. Люди как люди, только мастью от светлых северян отличаются. Из-за непривычной интересной внешности их сперва охотно нанимали в слуги, а потом принялись брать в семьи. Среди тогдашней знати случился раскол: кто-то хотел непременно привезти жену или жениха для дочери, сестры с Южной Дуги, кто-то настаивал на том, что родниться можно только с соплеменниками. Через поколение споры утихли, а еще через годы подданные земли Фимбульветер смешались между собой настолько, что делить их на племена и народы не стало никакого смысла.
– Подойди.
С прознатчиком на допросе спорить можно. Даже долго, вплоть до истерики. А толку?
Истинник расположился за накрытым столом. Так занят, что и поесть иначе, как на службе, времени нет?
– Сядь.
В каталажке Гехта табуреты массивные, тяжелые, как осознание греха, никакому дюжему преступнику не удастся быстро поднять такой и огреть прознатчика по кумполу. Здесь же к столу придвинута самая обычная мебель, у Гудрун на кухне точь-в-точь такая табуретка. Даже тонкая войлочная подушечка положена на сиденье.
И от наличия в допросной палате этой милой домашней табуретки мне вдруг стало по-настоящему страшно.
Я сел на табурет, крепко сцепив пальцы, чтобы незаметно было, как дрожат руки.
Прознатчик, поглаживая короткую аккуратную бородку, разглядывал меня холодным змеиным взглядом.
– Мое имя Хегли Секъяр, я канцлер королевства. Лучше будет, если ты расскажешь о своей измене добровольно и быстро.
– Какой измене?!
Канцлер коротко кивнул, но жест его предназначался