align="center">
Как сегодня идеологию заменила имиджелогия
Мир и, соответственно, мы всегда жили в искусственной реальности. Кстати, этим можно объяснить определенный расцвет в СССР не только пропаганды, но и искусства. Идеология в своем воздействии на человека опиралась на эти два крыла – пропаганды и искусства. Если тебе не нравилась пропаганда, ты все равно получал свою порцию идеологии из сферы искусства. А привлекательность искусства была, несомненно, на порядок выше пропаганды. Это было связано и с тем, что за пропаганду платит государство. А за литературу и искусство должен платить из своего кармана сам гражданин.
Создавать произведения под жесткую идеологическую кальку было тяжелым процессом. И для некоторых писателей, например, А. Фадеева, это кончалось плохо. В своем предсмертном письме, расcекреченном через три десятка лет, А. Фадеев говорит следующее:
«Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожили, идеологически пугали и называли это – „партийностью”. И теперь, когда все это можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность – при возмутительной доле самоуверенности – тех, кто должен был бы все это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в роли париев и – по возрасту своему – скоро умрут. И нет никакого стимула в душе, чтобы творить…Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими и крестьянами, одаренный богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединенная с прекрасными идеалами коммунизма. Но меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать все то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических порок, которые обрушились на меня, – кем наш чудесный народ вправе был бы гордиться в силу подлинности и скромности внутренней глубоко коммунистического таланта моего. Литература – это высший плод нового строя – унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти – невежды. Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни» [1].
Слова Фадеева должны служить вечным уроком всему постсоветскому пространству, где все время присутствуют попытки «обуздать» медиа, поскольку литературой никому не интересно заниматься из-за падающего числа читателей. Власть же интересуют не читатели, а почитатели, которые должны возникать из потребления информации медиа.
Мощная система образцов-образов сопровождала человека всю жизнь. Для ребенка – это пионеры, дальше комсомольцы и коммунисты. Это работа идеологии в виде пропаганды, но ее серьезно дополняло искусство. Пропаганда дает шаблон поведения, искусство – его вершины, которые всегда индивидуальны.