нашем разговоре знать не положено даже отцу с матерью. Если дежурный, когда придешь, остановит, скажи: по вызову Василия Ивановича Золотухина. Себя не называй.
Алеша снова кивнул.
Сердце вдруг защемило. Дело плохо, если он, школьник, нужен войне.
– Зову на хорошее дело, – просто, как своему, сказал Золотухин. – Будем работать на победу.
Государственная тайна
В восьмом часу вечера Алеша открыл самые страшные двери в Людинове, самые государственные. У дежурного в кобуре пистолет, в петлицах треугольник – младший сержант.
– В пятый кабинет, – сказал Алеша.
– Второй этаж.
Лестница деревянная, но беззвучная. Сердце постукивало. В коридоре темновато, горит одна лампочка. Ага! Дверь старинная, как в купеческом буфете.
Самый секретный начальник в Людинове, почему же он тратит время на школьника? Ладно! Потянул витиеватую медную ручку на себя. Дверь, уж такая тяжелая с виду, отворилась легко.
Стол, на стене портрет Дзержинского.
– Проходи, садись.
Золотухин встал, открыл сейф. Из картонной папки достал две небольших стопки картинок. Одну положил перед Алешей:
– Запоминай. К этому надо быть готовым.
Алеша сначала посмотрел на Золотухина. Лицо, как у машиниста, который пассажиров возит. У отца Алешиного все друзья машинисты.
– Устал маленько, – признался Золотухин. Сел рядом. – Такие вот дела, Алеша Шумавцов.
На картинке петлицы, погоны, значки на пилотках, на фуражках, на рукавах, нагрудные эмблемы.
– Рядовые солдаты разных родов германских войск. Различать надо безошибочно.
Василий Иванович из другой стопки взял несколько картинок. Пушки, танки, пулеметы, винтовки.
– Лучше бы это видеть. – И усмехнулся: – Насмотришься.
Алеша держал в руках картинку с пушками. За крепким столом, на крепком стуле, а в животе ухнуло, будто с трамплина на лыжах сиганул: немцы в Людиново придут.
– Еще раз посмотри на знаки отличия, и вот тебе лист бумаги, карандаш. Зарисуй, что запомнил. Немецкую армию тебе надо будет знать лучше самих немцев.
Алеша снова и быстро взглянул на сержанта.
– Лицо приучи к невозмутимости. Интересоваться вражеским оружием надобно со всею страстью, а на лице хранить равнодушие. Дурака из себя никогда не разыгрывай! Тот, кто будет следить за тобой, должен углядеть единственное в твоих глазах, в твоем лице – тебе страшно и ничего не надобно. Только бы дали жить.
– Хорошо, – сказал Алеша.
– Теперь о главном, – Золотухин пересел в свое деревянное креслице. – Я – будущий командир партизанского отряда. Мое место в лесу. Ты останешься в городе. Ты – подпольщик. Будешь собирать сведения о немецких частях, стоящих в Людинове. Вся добытая информация пойдет через связных в отряд.
Забрал картинку с погонами:
– Нарисуй, что видел.
Алеша нарисовал.
– Хорошие у тебя глаза. Отменные. Завтра будем учиться, как нужно вести наблюдения и как самому не стать объектом вражеского интереса.
Снова сел рядом, положил руку на Алешино плечо:
– Я