Анний Винициан, – еще на Капри Калигула так часто превозносил жестокость Луция Корнелия Суллы[35], что даже Тиберий в конце концов не удержался от реплики: «К сожалению, обладая всеми пороками Суллы, ты не имеешь ни одного из его достоинств».
И многие отцы города подтвердили, что до них тоже доходил подобный слух.
– А моя бедная дочь Юния, – дрогнувшим голосом произнес Марк Юний Силан, – которая, как вы знаете, была женой Калигулы и умерла на шестой месяц после свадьбы, говорила мне, что за его внешним безразличием к общественным делам, так же как и за страстью к высоким словам, скрывается столько низких помыслов, сколько их не было даже у самого Тиберия!
Тем временем сенат, вызвав обоих консулов, Ацеррония Прокула и Петрония Понтия Нигрина, предложил им сложить с себя полномочия, чтобы Цезарь мог принять консулат и по своему усмотрению выбрать подходящего помощника: Прокул и Нигрин одобрили такое решение. Однако император категорически отверг подобную честь и, поблагодарив консулов за доверие, попросил их исполнять свои обязанности вплоть до календ июля, когда с согласия сената им будут назначены преемники.
Вновь последовали аплодисменты и одобрительные возгласы. Рукоплесканиями были встречены и три закона, которые Гай Цезарь вынес на рассмотрение сената. Во-первых, он пожелал выслать за пределы Рима обладателей спинтриев – жетонов завсегдатаев римских борделей, и тех, кто открыто торговал своим телом; во-вторых, всем заключенным он дарил свободу, а в-третьих, всем изгнанникам предоставлял право вернуться на родину.
К единодушной радости присутствующих, все законы были приняты без промедления.
На этом Гай Цезарь объявил собрание законченным и вышел на Форум под восторженный гул толпы, в которой услужливые подхалимы уже разнесли весть о новых постановлениях верховной власти.
Приняв поздравления, Цезарь со своей свитой направился в Палатинский дворец. Отряд из двадцати четырех ликторов стал прокладывать ему дорогу. Процессия почти скрылась из виду, когда из курии вышел Валерий Азиатик и обратился к Аннию Винициану:
– Интересно, сколько сенаторов осталось бы в Риме, если бы закон против разврата распространялся на всех соучастников этого греха?
Собеседник широко улыбнулся:
– Пожалуй, столько же, сколько уцелело после разгрома римлян в Каннах[36].
У Палатинского дворца, отстроенного Тиберием на месте старого дома императора Августа, Гай Цезарь Калигула расстался с отцами города, которые по очереди поцеловали его протянутую руку, в последний раз обменялся приветствиями со следовавшей за ним толпой плебеев и вошел в роскошный атрий[37] с колоннами из тибуртинского мрамора, греческими статуями и мозаичным полом.
Оттуда он направился в еще более великолепный таблий[38], по обе стороны которого шли двадцать четыре колонны из белоснежного чиполлино[39], а в глубине высился пожелтевший от времени цоколь, украшенный