некрасивая, но, как говорили, очень привлекательная. Быть может, всё, что я говорю сейчас и еще буду говорить дальше о Васильчикове, покажется излишним, но он был одним из наиболее ярких положительных типов русского барина, которые мне пришлось видеть; несомненно, его можно было критиковать, как политического и государственного деятеля, но морально он стоял очень высоко, и я не знаю никого, кто бы его с этой стороны осуждал.
Когда я в первый раз был у Васильчиковых, я застал у него М.И. Тетерюковского, уже старика, мелкого помещика, прошедшего почти через все уездные должности и, кажется, со всех ушедшего со скандалами. Когда-то он был артиллерийским офицером (Л.Н. Толстой упоминает мимолетно о нем в своих дневниках времен обороны Севастополя), и за дуэль был лишен права на получение ордена Святого Владимира. Из мировых судей он ушел после того, как в совещательной комнате мирового съезда оттаскал за волосы его председателя Максютенко. Наконец, из земских начальников он вылетел за то, что побил в клубе судебного следователя Завадского. Последний был переведен в Старую Руссу после того, что его кто-то побил в Демянске, что совпало с получением им ордена Станислава 3-ей степени; поэтому Тетерюковский, давая ему пощечину, прибавил: «На тебе Анну» (следующий орден). Результат этого инцидента был, впрочем, для Завадского не менее плачевен, чем для Тетерюковского – он тоже был уволен в отставку. У Васильчиковых, к которым Тетерюковский относился с искреннею преданностью, он был завсегдатаем, не замечая, что они относятся к нему несколько иронически. Первое время он относился и ко мне хорошо, надеясь взять меня в свои руки, но быстро охладел, увидев, что это ему не удастся, а после того, как в первом же земском собрании мне пришлось сделать ему замечание, он стал явно враждебен ко мне.
По-видимому, после моего визита к Васильчикову, князь собрал обо мне сведения, и через месяц приблизительно, в конце июня 1897 г., на экстренном дворянском собрании в Старой Руссе я был избран предводителем дворянства – на должность, которая оставила у меня самые лучшие воспоминания. Русское дворянство вообще имело много своих особенностей и, несмотря на все попытки придать ему характер западного, никогда ему не уподобилось. Еще в царской России, как известно, основная ее идея была обязательность для всех службы государству. Служилые люди, из которых позднее образовалась дворянство, несли свою службу, пока могли, часто в условиях мало отличающихся от тех, в которых жили их холопы, и могли, когда угодно будет власти, лишиться их «поместий» коими они были «испомещаемы», пока служили. Если семья не могла выставить государству такого слуги, поместье отбиралось, чем эти владения отличались от «вотчины», составлявшую неотъемлемую собственность рода. Петр Великий уничтожил это различие между поместьем и вотчиной, уничтожив «Поместный Приказ», но зато он сделал из служилых людей вечных своих слуг и при этом оформил своею «Табелью о рангах» доступ в их ряды людей других сословий: любой военный офицерский