На своих сослуживцев он писал доносы, что стало вскоре известно, и тогда, когда он пришел в Съезд, ему никто руки не подал. Он подал рапорт о болезни и прошение о переводе в другой уезд, на что получил ответ, что пусть сперва он проведет хоть одно заседание съезда. Примириться с этим он не мог, и застрелился. Преемника ему довольно долго не назначали и, наконец, прислали его из Киева – Кучинского. Своей порядочностью и ровным характером он быстро заставил забыть Гаршина, и за все время прерывания в Старой Руссе никаких инцидентов с ним ни у кого не было. Был у него только один грешок: любил он выпить и особенно в картишки перекинуться, и случалось, что в заседание съезда он приходил почти прямо из клуба, зайдя только домой помыться. Никогда, впрочем, я не замечал, чтобы бессонные ночи отзывались на ясности его суждений. Уже пожилой вдовец, он женился позднее вторично – тоже на вдове-рушанке Вейс, и вместе они составили очень симпатичную, хотя и очень некрасивую пару.
Секретарем съезда я застал очень почтенного И.П. Скорина, типичного старого канцелярского чиновника, которому съезд был более всего обязан тем, что дела шли в нем без завалей и без канцелярских упущений. Никакого образовательного ценза у него не было, но простой грамотности, трудолюбия и особенно большого здравого смысла было достаточно, чтобы сделать его идеальным помощником председателя съезда. За 30 лет службы в съездах – мировом и уездном – он узнал весь уезд, и мог дать справку о любом его обывателе, но, будучи очень скромным и тактичным, никогда со своими указаниями не навязывался.
Заместителем уездного члена окружного суда являлся городской судья. Застал я в этой должности уже порядочно спившегося Соловьева, скоро ушедшего в присяжные поверенные, и его заместил забавный полячек Савицкий. Во всякой нации есть свои смешные стороны, и Савицкий как раз и олицетворял то, что вызывает насмешки в поляках. Он очень любил говорить о своих важных знакомствах и особенно боялся уронить свое достоинство. В частности, он всегда старался показать, что его должность выше земского начальника и посему непременно садился в заседаниях съезда рядом со мной и подписывался выше земских начальников. Впрочем, юрист он был недурной и человек порядочный.
Характерным явлением в съезде были лжесвидетели. Одно время они выходили с категорическими заявлениями, что такого-то числа (иногда год тому назад) при них произошло то-то и то-то; после того, однако, что они несколько раз попались на мой вопрос, какое сегодня число (на что мне обычно отвечали: «Откуда ж мне это знать»), показания их стали менее определенными и вообще более осторожными. Насколько вообще приходилось быть осторожным в судебных делах, приведу один пример. Как-то в Рамушеве ко мне пришел старичок за советом: его сын вырвал ему клок бороды, который он и вытащил из кармана, аккуратно завернутый в бумагу. Я его направил к Судебному Следователю, которому надлежало производить следствие по подобным делам, но когда через несколько дней ко мне пришел этот