говорил так, ибо делил ложе с сестрой Поликсены, а хитрый Улисс упрекал его в том, что он предпочел ложе Кассандры копью Ахилла.
Все греки выразили ему одобрение дружным бряцанием оружия. Смерть Поликсены была решена, и умиротворенная тень Ахилла исчезла. Музыка, то бравурная, то жалобная, передавала мысли персонажей.
Зрители разразились аплодисментами.
Пафнутий, все соотносивший с божественной истиной, пробормотал:
– О свет и тень, нисходящие на неверных! У разных народов подобные жертвоприношения предвещали и грубо изображали спасительную жертву Сына Божия.
– Все религии порождают преступления, – откликнулся эпикуреец. – К счастью, один божественно мудрый грек избавил людей от напрасной боязни неизвестного…
Между тем Гекуба, с растрепанными седыми волосами, в изорванном платье, вышла из палатки, где ее удерживали как пленницу. При виде этого совершенного символа страдания у зрителей вырвался глубокий вздох. Гекуба, увидевшая эти события в пророческом сне, оплакивала судьбу дочери и свою. Улисс уже стоял рядом с ней и требовал отдать Поликсену. Старуха-мать рвала на себе волосы, царапала свои щеки ногтями и целовала руки жестокого человека, который, сохраняя выражение беспощадной кротости, казалось, говорил:
– Прояви мудрость, Гекуба, и покорись неизбежности. У нас есть и другие матери, оплакивающие своих детей, навеки почивших под соснами Иды[23].
И Кассандра, когда-то царица цветущей Азии, а теперь рабыня, посыпала пеплом свою несчастную голову.
Но вот, приподняв полог палатки, появилась девственница Поликсена. Зрители вздрогнули все как один. Они узнали Таис. Пафнутий наконец вновь увидел ту, за которой пришел. Белоснежной рукой придерживала она над головой тяжелый полог палатки. Неподвижная, похожая на прекрасную статую, бросавшая на окружающих взгляд своих фиалковых глаз, кроткая и гордая, она заставила всех вздрогнуть при виде своей трагической красоты.
По рядам пронесся одобрительный шепот, а Пафнутий, в смятении прижав руки к сердцу, вздохнул:
– Для чего же, Господь, наделил Ты такой властью одно из Твоих созданий?
Дорион спокойно заметил:
– В самом деле, атомы, объединившиеся, чтобы создать эту женщину, составили комбинацию, приятную для глаз. Но это лишь игра природы, и эти атомы не знают, что творят. Однажды они разъединятся с таким же безразличием, с каким соединились. Где сейчас атомы, создавшие Лаис[24] или Клеопатру? Не возражаю: женщины иногда бывают прекрасны, но они подвержены прискорбным изменениям или отвратительным недомоганиям. Вот о чем думают созерцательные умы, тогда как заурядные люди не обращают на это внимания. И женщины внушают любовь, хотя любить их неразумно.
Так философ и аскет созерцали Таис, внимая своим мыслям. Ни тот ни другой не обращали внимания на Гекубу, которая, повернувшись к дочери, знаками говорила ей: «Постарайся смягчить жестокого Улисса своими слезами, красотой и молодостью!»
Таис, точнее Поликсена, опустила