его хлыстом до смерти, невзирая на его мольбы и слезы. Моя невестка была в таком отчаянии, что утратила разум, и трое этих несчастных, подобно диким зверям, в безумстве выбегали на берега Коса и выли, как волки, не смея поднять глаз, сопровождаемые насмешливыми криками детей, бросавших в них ракушки. Они умерли, и мой отец сам похоронил их. Вскоре после этого он отказался принимать пищу и умер от голода, хотя был настолько богат, что мог скупить все мясо и фрукты на всех базарах Азии. Он был в отчаянии от того, что оставляет богатство мне. Я же потратил его на путешествия. Ездил по Италии, Греции и Африке, но не встретил там ни мудрых, ни счастливых людей. Я изучал философию в Афинах и Александрии и был оглушен неистовыми спорами. Наконец я добрался до Индии и увидел на берегу Ганга обнаженного человека, который сидел там неподвижно вот уже тридцать лет. Лианы обвили его иссохшее тело, и птицы свили гнезда в его волосах. Однако он был жив. Увидев его, я вспомнил Тимессу, флейтиста, моих братьев и отца и понял, в чем мудрость этого индуса. «Люди, – сказал я себе, – страдают потому, что лишены того, что кажется им благом, или боятся это благо потерять, или же им приходится терпеть то, что они считают злом. Избавьтесь от подобных убеждений, и вы обретете счастье». Вот почему я принял решение ничто не считать благом, отрешиться от земных удовольствий и жить в одиночестве и безмятежности подобно тому индусу.
Пафнутий со вниманием выслушал рассказ старца.
– Тимокл Косский, – ответил он, – признаю, что слова твои не лишены смысла. В самом деле, мудро пренебрегать благами этого мира. Но неразумно пренебрегать также и благами вечными, подвергая себя гневу Господнему. Я скорблю о твоем невежестве и хочу преподать тебе истину, чтобы ты узнал, что Бог существует в трех ипостасях, и покорился Ему, как дитя покорно воле своего отца.
Но Тимокл прервал его:
– Остерегись, незнакомец, излагать мне свое учение и даже не мысли принудить меня разделить твои убеждения. Любые споры бессмысленны. Я предпочитаю не иметь никакого мнения. Я не ведаю тревог, потому что живу без предпочтений. Иди своей дорогой и не пытайся нарушить мое блаженное спокойствие, в коем я пребываю, как в благоуханной ванне, отдыхая от трудов дневных.
Пафнутий был сведущ в вопросах веры. Будучи знатоком людских сердец, он понял, что Господня благодать не снизошла на старого Тимокла и что спасение еще не обещано этой душе, упорно стремящейся к гибели. Он ничего не ответил, опасаясь, что наставление не будет услышано. Ибо случается иногда, что, вступая в спор с неверными, их вновь вводят в грех, вместо того чтобы обратить в веру истинную. Поэтому те, кто постиг истину, должны говорить о ней с осторожностью.
– Ну что ж, прощай, несчастный Тимокл! – сказал Пафнутий.
И, тяжко вздохнув, он продолжил в ночи свое благочестивое путешествие.
Утром на берегу реки Пафнутий увидел ибисов, неподвижно стоявших на одной ноге у кромки воды, в которой отражались их бледно-розовые шеи. Поодаль ивы склонили над водой свою