Она стала серьезной, если не сказать суровой. Ее волосы потемнели и стали мокрыми. Мокрыми стали лицо и одежда. Но вокруг, в кабине, было все сухо, будто девицу окунули в бочку с водой и усадили на место. От глаз побежали черные дорожки туши. Либо от слез, либо от воды. Она дернулась и схватила меня за кисть мокрой рукой. Только когда машина с шипением остановилась, и кабина качнулась, я понял, что нажал на тормоз. Я готов был услышать скрежет металла и почувствовать боль, но произошло совсем уж невообразимое. Она сжала мое запястье так сильно, что боль я все-таки почувствовал. Я зажмурился, а когда открыл глаза, «КамАЗ» исчез. Мы с девушкой стояли на развилке, у знака с названием населенного пункта, на котором было написано: «Белый Яр». И да, шел дождь. Теперь и я это чувствовал и тут же услышал голоса. Мне стало страшно – я узнал их. Это были голоса мертвецов. Парни умерли около года назад. Петруху нашли мертвым в его «копейке» – что-то с сердцем. Он трое суток на жаре пролежал в своей консервной банке на троллейбусной остановке. А Саньку зарезала какая-то баба по пьянке. Вот, значит, так они и померли.
Елкины, стою я, значит, смотрю на свою новую знакомую, а к парням повернуться боюсь. Мысли всякие в голову лезут. Думаю, погубила все-таки меня эта рыжая девица, попал я, значит, в аварию. А она улыбается и уже не страшно, а грустно, будто обидел кто, а я смог развеселить ее. И тут я слышу за спиной:
– Сема, ты долго девушку на дожде держать будешь?
Голос Саньки выдавал его с головой. Я всегда понимал по голосу, когда он пьяный. Но и со мной начали происходить какие-то штуки – голова закружилась, ноги стали какими-то ватными. Я повернулся к парням, ноги подкосились, и, если бы меня не держала девушка, я точно оказался бы в луже. Санька с Петрухой засмеялись, и я вместе с ними, хотя все еще не понимал, что происходит.
– Давайте в машину, у нас есть еще по улыбке на каждого.
И, только когда Санька высунул из окна «копейки» руку с бутылкой вина, я понял, о каких улыбках он говорил. Я осмотрел себя – заправленная в черные брюки рубашка наверняка когда-то была белой. Сейчас на животе красовалось пятно, возможно, даже от вина.
– Ну что ты девушку мочишь? – спросил Петруха из глубины машины.
Санька засмеялся. Я повернулся к девушке. На ней была моя джинсовка. Наверное, я дал ей куртку для тепла. Не знаю – я ни черта не помнил.
– Поехали? – спросил я.
Девушка застенчиво улыбнулась.
– У нас, правда, не «Волга», – попытался пошутить я.
– Но и не велосипед…
Когда она это сказала, я все вспомнил. Почти все… Я вспомнил то, что смог впитать в ту ночь мой захмелевший мозг. Незадолго до смерти парней мы поехали в одну деревеньку под Ачинском. Там у Петрухи двоюродный брательник дочку замуж выдавал. Ну к вечеру все в сопли, а мы, красноярские, крепкие – организм добавки требует. Да эти двое – Санька с Петрухой – по девкам решили прокатиться. Петруха здесь раньше часто бывал, вот и решил, что есть еще порох в пороховницах. Жены-то наши дома остались, с надеждой на благоразумие своих сорокалетних подростков. Насчет