Пошли, – коротко и бесстрастно бросил он, скрываясь во мраке тоннеля.
Девушке ничего не оставалось как, поспешить следом, подхватив оставленный фонарь. Они не дошли до убежища какую-то сотню метров.
Дверь «норы» была распахнута настежь. Лютик не удосужился даже прикрыть ее. Это было единственным, что выдало его беспокойство. Операционный стол был уже готов, на подносе серебром блестели инструменты.
Карсрвен-младший не стал терять время даром. Он действовал спокойно и собранно, будто бы чинил куклу, а не спасал жизнь. Лишь единожды тяжесть напряжения, заполнявшая его, нашла ход наружу.
Лана, до этого мявшаяся у дверей, юркнула в комнату и замерла у стены, наблюдая.
Люциус удостоил ее лишь одним взглядом. Холодным, тяжелым. Пригвождающим к месту и заставляющим трепетать.
– Уйди, – только и сказал он, но девушке показалось, что она действительно чувствует, как вибрирующая волна его бешенства наполняет помещение и сметает ее. Сил противостоять не было.
И Лана подчинилась, отступила, исчезая в темном проеме, ведущем в спальню. Там, забившись в дальний угол и всем своим существом желая исчезнуть, она простояла не меньше часа. Пальцы, оледеневшие то ли от холода подземелья, то ли от ужаса, так и не выпустили погасший фонарь.
Когда с плечом было покончено, Люциус бережно, чтобы не повредить живые ткани, отсоединил протез от ноги. Друг тихо охнул во сне, но боль быстро отступила.
Карсвен потушил в себе сострадание. Он не желал причинять Киму боль, но не мог опустить руки теперь, так близко от своей мечты.
Когда вор соглашался на эксперимент, он видел в искусственной плоти свое спасение. Но все требовало свою плату. Люциус делал все возможное, чтобы стабилизировать болевой порог, но пока ему удалось добиться только того, чтобы при повреждениях нервные окончания замораживались, давая Киму время отсоединить протез. Карсвен-младший знал, что в тот момент, когда друг не успеет избавиться от протеза, боль перелома, усиленная в тысячу раз, просто убьет его.
Это знание не приносило радости. Но Люциус не собирался бросать дело на полдороге. Ему нужен был результат – искусственно созданный организм человека, который будет полностью копировать «живой» аналог.
Ким поддерживал его стремления и терпел. Может, в знак благодарности, а может, действительно понимал важность этого открытия для мира или верил в то, что работа друга сможет спасти и продлить множество жизней.
Или даже подарит бессмертие целому миру. В любом случае, Ким совершенно спокойно принимал то, что остается для Карсвена экспериментом. Близким, дорогим, но экспериментом.
И Люциус был благодарен ему за это.
Кожа на ноге вора была изорвана, под полупрозрачным покрытием мигал красным цветом индикатор, требующий замены сустава. Лютик отключил его и положил протез на специальную подставку. Сегодня у него не было ни сил, ни желания заниматься ремонтом.
Ким, почти белый из-за потери крови, спал глубоким сном, в который ввел