Не смог. Получилось – стать озабоченным.
– Спасибо за содержательную беседу. Тороплюсь, извините. Позвольте откланяться.
Он вложил в костлявую вздрогнувшую руку две сотни – половину своих наличных финансов, немалым усилием воли оттащил себя от несуразного музыканта, втолкнул в людское уличное теченье. Но успел почувствовать лопатками уколы усмешечек, всплывших из голубых глазничных болот: «Э! Куда ж ты торопишься, Сидоров? Куда торопишься?.. Неужели ты куда-нибудь ещё не опоздал?»
В попутном гастрономе Сидоров приобрёл не особенно свежий батон, пол-кило сосисок молочных и пачку сигарет «Космос». На этом внедомашние события дня были исчерпаны.
Запортилась погода. Похолодало. Небо обросло суконными тучами, взыграл шквалистый ветер. По тротуару носился цветной бумажный мусор, пыль в асфальтовых выбоинах то и дело взверчивалась винтовыми вихрями, красиво повращавшись на месте, прыскала в стороны, в волосы и глаза прохожим. Сидоров вспомнил утренний радио-прогноз, обещавший категорическое «тепло и ясно». Что ж, на то он и прогноз, чтобы не сбываться.
Дома Сидоров в охотку сполоснулся под душем, сварил и с удовольствием съел четыре сосиски с горчицей, выпил два бокала отменного цейлонского чая. Удалившись в свою комнату, включил проигрыватель, поставил любимую пластинку Поля Мориа, рассеянно послушал, вытянувшись на диване, и неожиданно задремал.
Когда проснулся, уже стемнело. За окном разбойно свистел усилившийся ветер. В дверь стучала Лидия Львовна.
– Митя! (Да, Сидорова звали Митей.) Тебя чего не слышно? Уже спишь?
– Да вот, ни с того ни с сего… – открыв дверь, почему-то смущённо сказал Сидоров, – Надо же… Вечером меня никогда не тянуло в сон. Очевидно, перемена погоды, магнитные бури.
– О-ой, ветер, как с цепи сорвался, – соседка была расстроена, – Митенька, извини, конечно, у меня с телевизором что-то. А скоро будут показывать Дэна. Ты разбираешься.
В комнате Лидии Львовны на экране старого «Рубина» скакали сатанинские световихри, снежная пурга и серебряные кляксы-амёбы.
Сидоров разбирался в телевизорах на йоту больше, чем в клинописных летописях царя Ашшурбанипала. Но задумчиво покрутил все доступные ручки настройки, перенажал все наличные кнопки, покачал штеккер антены, постучал по корпусу, постоял, похмыкал, поскрёб возросшую за день щетину на подбородке.
Последнее помогло. Электронная нечисть вдруг сгинула с экрана, и выклюнулся журчливоголосый поджарый диктор.
– Слава Богу! – засчастливилась Лидия Львовна.
– Ничего не трогайте, – удивлённо-ответственно предупредил Сидоров.
– Митенька, я приготовила яблочный пудинг. По случаю. Ты просто обязан… Никаких «спасибо». Никаких «поужинал».
Отношения их с Лидией Львовной были нецеремонны. Иногда слишком.
Хороший сосед ближе плохого родственника – нет спора. Сидоров являлся хорошим соседом, но всётаки не более, чем соседом, по собственному его разумению. Лидия Львовна же благосердечно, но не совсем ненавязчиво пыталась «осыновить»