Дан! – Оана замотала головой. – Я спала, и кто-то хотел меня забрать… Меня кто-то потащил в окно, на улицу, и там было так холодно, словно в могиле, а он… Он взял меня за руку и втянул обратно. Я проснулась, а он сидел рядом и держал меня. Он просил маму вернуться, просил до последнего… А потом… Потом кто-то закричал и помешал ему.
– Он хотел из вас высосать кровь! – рявкнул Дан. – Хотел вас прикончить обеих! Он – упырь!
Оана заплакала.
– Я не знаю… Дан, я не знаю…
– Полицейские сказали, что мать умерла от сердечного приступа, когда ворвался вор. Но этого упыря так и не повязали. И я понятия не имею почему… Ему кто-то помогает! Но я его найду, клянусь, и отомщу!
Парень со злостью развернулся и зашагал обратно к людям. Оана осталась одна. Она прошла еще немного вдоль забора и остановилась в каком-то метре от Теодора. В щель он видел, как на дрожащем подбородке девушки блестят слезы.
Внезапно Север сорвался с его плеча и, пару раз взмахнув крыльями, опустился на плечо Оаны. Девушка удивленно посмотрела на филина.
– Я тебя помню…
Она запустила пальцы в перья птицы, а филин нежно ткнулся в ее ухо.
– Какой ты хороший…
Теодор почувствовал внутри какую-то боль, которая на боль даже и не походила, – просто нечто странное, холодно-горячее, разливающееся по венам от гулко колотящегося сердца. Он видел своего друга-филина, который сидел на плече девушки, а та ему что-то шептала. И почему-то не хотел мешать. Он почувствовал желание выйти из укрытия. Шагнуть к ним обоим.
Но он не смог этого сделать.
Теодор отступил назад и крепко зажмурился…
Когда же он открыл глаза, Волшебный Кобзарь уже сидел на другом конце бревна, чистя ногти щепочкой. Словно ничего и не было. Музыкант напевал под нос какую-то старую мелодию, похожую на колыбельную, и Теодору она показалась знакомой.
– Ну, так что, ты еще хочешь поучаствовать в Макабре? – невозмутимо спросил Кобзарь и, сорвав зеленый стебелек, принялся ковырять между зубами. – Или струсил? Боишься Смерти?
Теодор тряхнул головой. Ему совсем не понравилось то воспоминание, которое Кобзарь только что ему показал. Как он умудряется это делать?
Музыкант взглянул на него невинными глазами – и в одном отразилась синяя комета, в другом – зеленая.
– Я видел похищение, – сказал Теодор. – Горожанина закрутил ветер и унес прямо в небо. Я хотел добыть игральную кость, но… она ведь изначально была у меня. – Теодор достал кубик. Камень разгорелся на ладони. – Вы это знали? Знали с первой нашей встречи, что я игрок?
– Я знаю все, потому что я знаю Истину, – повторил любимую поговорку Кобзарь.
– Это была Смерть? Она унесла всех? Но зачем? Куда?
– Мальчик мой, ты видишь этот рот? На нем печать, которую ни одной руке не сорвать. Я могу говорить лишь словами музыки. Чего и тебе желаю. Когда есть правила, кажется, что выхода нет, но знай: если есть вход в проблему, значит, есть и выход. – Музыкант подмигнул.
Он достал кобзу и заиграл. В музыке Теодор