тогда же в девятнадцать лет служить брали. А тебе сейчас сколько лет?
– Да, уже не салага, 22 года.
– Ну, давайте поднимем за наступающее Рождество! Пусть Новый год будет счастливым для всех! Наташа, а тебе разве можно? Ты же лекарство пьёшь? – предложил Виталий Иванович.
– Водка в небольших количествах, выпитая в хорошей компании ещё никому, не вредила. Наоборот, на ноги быстрее встану, – улыбаясь парировала предостережение отца Наташа.
– Будем все здоровы! – добавил я, когда рюмки уже начали подносить ко рту, с намерением опрокинуть.
После третьей, разговор пошёл веселее. Виталий Иванович не курил, и я отпросился подымить.
– Кури тут. Пусть моль не расслабляется.
– Да, нет. Я выйду.
Наташка засуетилась тоже со мной.
– Ты чего, не сбегу, – глянув в её просящие глаза, добавил, – ладно, одевайся только. На лестничной площадке покурим.
Как можно покурить спокойно, когда к твоей груди прижалась девушка и её макушка находится ровно напротив торчащей изо рта сигареты. Приходится, в лучшем случае, поворачивать голову в сторону, делать глубокую затяжку, выпускать туда же в сторону клуб дыма, а потом только снова принять изначальную позицию, чтобы тебя не упрекнули в том, что ты отворачиваешься из-за «неприязни». Господи, прости и помилуй даже за такие мысли.
– Наташа, пошли, не переохлаждайся, ещё не выздоровела.
– Ты меня быстро вылечишь. Я смотрю на меня и мне становится всё легче и легче.
– Ага, я так и поверю.
– А ты поверь.
– Время покажет.
Мы зашли в квартиру и для приличия зашли на кухню.
– Садитесь, ещё по чуть-чуть.
– Нет, спасибо! Хватит. Если вы не против, мы вас оставим…, – попросил я о «пощаде».
– А мы, что Рождество без елочки будем встречать, а, Наташа?
– Папа, ну я же болела, потому и…
– А сейчас как?
– А сейчас здорова. Саша хороший лекарь, заговором лечит или ещё чем, но помогает.
– Вот и хорошо. Может вы сходите в лес, принесете ёлочку или сосёнку. Наташа, опуститесь в подвал, ты знаешь где инструмент лежит. Возьмите топорик, а лучше ножовку, вы же не 100-летнюю ель валить будете.
– Хорошо, папа, сейчас оденемся и сходим.
– Только не задерживайтесь. Одна нога…, сами знаете, – предупредил строго, но с улыбкой отец.
Сколько жил, думал, что только в сказках можно идти в лес и срубать себе на праздник ёлку. А в нашей степной местности, если садят сосенки по холмам, то за них, не дай Бог, если срубишь, штраф, а-то и срок могут припаять. А здесь лес рядом, как в огород за петрушкой идёшь.
За этим домом располагалась такая же многоэтажка, а уже за ней, метрах в 100—150 возвышался лес, с преимущественно хвойными деревьями. Наш лиственный лес не сравнить с хвойным, да ещё зимой, когда лапы елей прогнулись под массой снега на них и в образовавшихся у комля ствола пустотах, как в шалаше тебя могли ожидать разные неожиданности, птички и зверюшки. Снег серебрился, и лишь