– просто замечательно! А если больше трех голов, то получается Коллективный Разум, великая сила свершения.
Вряд ли кто задумывался над судьбой отдельно взятого Члена Коллективного Разума, потому как он – элементарный винтик, шестеренка, звено, на худой конец просто шайба Гровера в механизме рождения и реализации Идеи.
Есть смысл пристальнее взглянуть на мир и признать, что каждый Член Коллективного Разума тоже человек и имеет право на индивидуальность и даже личную жизнь.
Иногда Члены Коллективного Разума силами обстоятельств оказываются несовместимыми по резьбе, модулю, габаритам. Тогда Идея принимает причудливые формы, а процесс свершения изначально обречен на результат, не предусмотренный сценарием.
Непреодолимыми обстоятельствами в этот раз стал Чемпионат спасателей России. Спрыгнуть с такой телеги на ходу еще никому не удавалось. И Коллективный Разум вынужден был генерировать Идею в строго заданные сроки и в жестких рамках министерской сметы.
Как водится, в планах все выглядело замечательно. Но, как говаривал генералиссимус Суворов: «Гладко было на бумаге…».
Один из Членов Коллективного Разума (для краткости будем их нумеровать в порядке штабной иерархии), «седьмой», рассчитал величину заряда для фейерверка на церемонии открытия Чемпионата. Но «восьмой» то ли плохо понял, то ли проявил излишнюю инициативу, и приветственный пунктир из огненных фонтанов на крыше главного объекта никак не хотел полыхать. Он то уныло гас на третьем или четвертом огне, то начинал гореть с хвоста, а то и вовсе мерзко дымил без пламени. «Восьмой» боролся с этим негативным явлением в меру своего разумения, отбросив теоретические изыски «седьмого» и решая проблему простым увеличением мощности зарядов. Когда эта величина достигла значения двух Хиросим, «восьмой» эксперименты приостановил, сочтя, что теперь в самый раз.
Вот уж на церемонии открытия духовой оркестр грянул торжественный марш. Вот уж «седьмой» махнул рукой, в смысле: «Давай, поджигай!» Но под большим фанерным плакатом, водруженным на крыше главного объекта, ничего не произошло. «Седьмой» с трибуны махал руками со скоростью ветряной мельницы, а «восьмой», зажав во вспотевших ладошках батарейку, раз за разом тыкал веничком скомканных проводов мимо контакта. Наконец он попал куда надо. «Седьмой» это понял по ликующей улыбке «восьмого», замеченной им с расстояния тридцати метров.
Возможно, «восьмой» разуверился в жизни или на репетициях осталось неизрасходованным неназванное количество динамита, но в этот раз все заряды сработали разом. В грохоте взрыва заглохли трубы оркестра. Сорванный со штатного места в голубую высь вознесся фанерный плакат на увесистом деревянном подрамнике. Те, у кого были бинокли, могли с некоторым усилием прочесть уменьшающуюся на глазах надпись: «Слава российским спасателям!». Оркестр пропустил такт. Далее марш стал походить на печальный негритянский блюз, потому что оркестранты уже не глядели на ноты, а опасливо косились в небеса, откуда по непредсказуемой траектории огромным вороном падал пятиметровый