Даже заулыбался, надеясь на спасительную темноту.
Напрасно.
– Ты чего? – услышал он голос девушки, подумал: какой мелодичный – и отвлёкся от вопроса. – Чего лыбишься? – поинтересовалась Мария снова.
– Да так… – стушевался Дмитрий. Намокшая чёлка прилипла ко лбу. – Всё хотел… пригласить куда-нибудь… – Замолчал, стиснув зубы и выпячивая подбородок, когда споткнулся и от боли в глазах вспыхнули искры.
– И чего ждал? – Девушка ничего не заметила, списала на стеснительность.
– Не знаю, – выдохнул Костёр, а в голову неожиданно посетила мысль о редкой возможности говорить правду. В его-то теперешнем состоянии. Он просто обязан выложить всё: раненый же, в крайнем случае, отмажется, скажет, бредил. – Я… – Заметил вдруг, как внимательно девушка прислушивается, как рассеянно смотрит себе под ноги, и… растерялся. Нет, рановато он возомнил себя суперменом: одно дело от ножичка отбиваться и головы торпедам бить, и совсем другое – в любви признаваться. Хотя насчёт любви он, наверное, погорячился.
Неужели?
Тогда почему при каждой встрече язык в задницу уходит, и идиотом себя чувствует? И почему столько времени ни с кем не встречается?
– Знаешь, я не против… – неожиданно тихо проговорила Маша и замолчала. Димка представил, как она прикусила губу, решая, сказать или нет. Подбирает в уме слова, отбрасывает, ищет те самые. – … Особенно после в клубе устроенного.
Костёр нервно рассмеялся: не такие уж сложные слова, чтобы молчать так долго.
– Тебе нравится мордобой? – Остановившись передохнуть, Дмитрий заглянул Марии прямо в глаза. И затаил дыхание: девушка имела в виду другое. Он дрался не просто так, а за свой выбор. За себя и свою семью. Доказывая неспособность вернуться в тот пёсий мир, из которого с таким трудом вырвался.
Глаза девушки заслонили всю улицу. В загадочной темноте зрачков отразилась луна.
Маша…
Замирая от счастья, Костёр забыл о порезах.
– Глупый… – Парень почувствовал, как сжались на бицепсе пальцы девушки и больно впились в кожу ноготки. – Я могу передумать.
– Не можешь.
– Ну и скотина.
– Закончили? – вмешалась сестра. – Может, пойдём, будет время в любви признаваться.
– Я и не знала, какой он у тебя болван.
– Ещё какой, – согласилась Лена. – Большой и глупый.
– Да ладно. – Боль вернулась, но Димке стало всё равно. – С каждым может случиться.
– А с некоторыми чаще.
– Далеко ещё? – спросила сестра.
– Уже пришли, – кивнула Маша в сторону единственного фонарного столба возле дома, точнее – единственного с горевшей лампочкой. – Средний подъезд.
Молодые люди двинулись дальше.
– Ты одна живёшь? – нарушила сосредоточенное сопение и шлёпанье по грязи Лена. – Или с родителями?
– С бабушкой… Осторожнее! Лужа…
– Знаю, – пропыхтел Костёр. – На работу здесь хожу. – Вспомнил, как пялился сегодня утром на её коленки, и замолчал.