замечаний в адрес монахов, они расположились в дальнем углу конюшни. Наёмники оказались не единственными постояльцами, вскоре все свободные места были заняты разномастными группами. В одиночку никто не решился бы оставаться здесь на ночлег.
Вновь прибывшие окидывали помещение подозрительными взглядами и выбирали безопасное, по своему разумению, место. Подогретые возлияниями воины, сначала отпускали замечания в адрес новеньких, но спустя короткое время из дальнего угла доносился лишь дружный храп.
Конюшня погрузилась в тишину, нарушаемую изредка фырканьем лошадей. Запах перегара и множества немытых тел перебивал запах самой конюшни, а аромат прелой соломы будоражил память Косты воспоминаниями из далёкого детства. Уложив для верности суму под голову и накрывшись дорожным плащом, Коста провалился в тревожный сон.
***
Багровое зарево приближалось. В отсветах пламени искрилась белоснежная шерсть волка, заставляя жмуриться от нестерпимого света. Встав на задние лапы, он стал превращаться в человека, пока не принял облик главаря разбойников. По горлу, всё ещё покрытому белой шерстью, полоснул красный росчерк. Фонтан крови хлынул из открытой раны, окрашивая песок в чёрный цвет. Вожак зарычал и повалился на землю. Сразу же по бокам возникли стены огня, которые стали смыкаться.
В панике, Коста побежал вперёд, пока не заметил ещё одну стену огня, загораживающую единственный путь к спасению. Огненно-рыжий конь возник ниоткуда и пробил эту стену. Коста на ходу вскочил на него верхом и уносился прочь, пока стены огня окончательно не сомкнулись позади. Оглянувшись, Коста увидел, что никакого огня нет. Только курган, со сверкающей, как солнце, вершиной. Развернув коня, Коста с опаской направился к его подножию. По мере приближения проступали всё новые детали и подробности, от которых в жилах стыла кровь.
Высокий курган был сложен из останков воинов. Кости, черепа, остатки снаряжения и оружия были в его основании, а на вершине искрилась груда золота – несметные сокровища всего мира. И как бы ни старался Коста приблизиться к нему, курган только увеличивался в размерах, но по-прежнему оставался недосягаем.
Орион вздрогнул всем телом и перешёл на рысь, спину всадника обдало жаром. Оглянувшись, Коста увидел, как приближается ещё одна стена огня. В этот раз уже было не успеть. Орион нёсся быстрее ветра, наперегонки со смертью. Спина юноши уже горела, как и грива коня. Сквозь нестерпимую волну боли и ужас, стала робко пробиваться холодная рассудительность.
Орион – не рыжей, а вороной масти, Коста никогда не ездил галопом и тем более не смог бы оседлать коня на ходу. Лошади боятся огня не меньше людей, да и курганов таких не бывает, как и стен огня от земли до небес. А значит, это сон, всего лишь сон.
Земля ушла из-под копыт скакуна и ухнула вниз, огненным факелом всадник вместе с конём повалился с обрыва и закричал.
[14] Речь папы Римского Урбана II на Клермонском соборе 26 ноября 1095 года с призывом отправиться на Восток и освободить Иерусалим от владычества