по выражению его лица, что это вызов с его стороны. Луиза еще немного поколебалась, пока не заметила, что Баккат тоже наблюдает за ней с коварной усмешкой и его глаза прячутся в морщинах.
Она взяла полоску печени и, собрав всю свою храбрость, сунула ее в рот. Ее чуть не вырвало, но она заставила себя жевать. Поначалу ее поразил резкий вкус, но девушка не нашла его неприятным. Луиза медленно разжевала печень и проглотила ее. И увидела, к своему глубокому удовлетворению, что Джим удручен. Она взяла еще одну полоску из его окровавленной руки и тоже съела.
Баккат пронзительно захохотал и ткнул локтем в ребра сидевшего на корточках Джима. Он восторженно качал головой, насмехаясь над Джимом, и всячески показывал жестами, что девушка выиграла в молчаливом соревновании.
– Если бы ты был хоть наполовину таким смешным, каким себя считаешь, – кисло сказал ему Джим, – ты мог бы стать главным остряком во всех пятидесяти племенах кхойзанов. А пока давай-ка вернемся к делу.
Они разделили мясо так, чтобы положить его на лошадей, а Баккат соорудил из сырой шкуры мешок, в который сложил почки, печень и рубец. Мешок весил почти столько же, сколько сам бушмен, однако Баккат взвалил его на плечи и помчался вперед.
Джим нес одно плечо антилопы, от веса которого у него почти подгибались ноги, а Луиза вела нагруженных лошадей.
Последнюю милю пути до Маджубы они прошли по ущелью уже в темноте.
Ксиа быстро бежал на полусогнутых ногах – такую походку бушмены назвали «поглощением ветра». Он мог не сбавлять хода от первых лучей рассвета до ночи. На ходу он разговаривал сам с собой, сам отвечая на собственные вопросы, хихикая над собственными шутками. Не замедляя скорости, он пил воду из роговой бутыли и ел, доставая куски из кожаной сумки, висевшей на его плече.
Ксиа напоминал себе о том, как он хитер и храбр.
– Я – Ксиа, могучий охотник! – заявил он и слегка подпрыгнул. – Я убил огромного слона отравленным наконечником моей стрелы.
Он вспоминал, как шел за тем слоном вдоль берега огромной реки. И упорно преследовал самца долго-долго – за это время молодая луна выросла, а потом опять съежилась.
– Я ни разу не потерял его след! Разве кто-то другой умеет такое? – Он покачал головой. – Нет! Способен ли на такое Баккат? Никогда! Может ли Баккат пустить стрелу точно в вену за ухом, чтобы яд добрался до сердца слона? Не может он так сделать!
Хрупкая стрела из тростника едва могла пронзить толстую слоновью кожу и никак не могла добраться до сердца или легких; охотник должен был найти один из толстых кровеносных сосудов, что подходили к самой поверхности кожи, и только так он имел возможность отравить животное. Понадобилось пять дней, чтобы яд свалил слона.
– Но я шел за ним все это время, танцевал и пел охотничью песню, когда он наконец упал, как гора, и поднял столб пыли высотой с деревья. Разве Баккат способен на такой охотничий подвиг? – спросил Ксиа у горных вершин, окружавших его. – Нет! – ответил он сам себе. – Никогда!
Ксиа и Баккат происходили из одного племени, но не являлись братьями.
– Мы