из головы. Каждое утро начиналось с намерения повторить, к обеду приходило понимание, что нужно учить заново, а вечером оставались только паника и убежденность, что я не знаю абсолютно ничего. Друзья выглядели и увереннее, и спокойнее, и на фоне их безоговорочной веры в успех становилось еще хуже. Не поступить во второй раз – это вам не то же самое, что не поступить в первый. Это ты уже не тупой, а чуть тупее тупого, что практически клеймо.
Экзамены прошли как в тумане, совершенно не оставшись в памяти. Четверка по математике стала приятным сюрпризом. По физике вполне могла быть и пятерка, но не хватило совсем чуть-чуть. Но даже сожаление осталось лишь обрывочным воспоминанием. Зачет по сочинению всеми воспринимался, как само собой разумеющимся, и только я знал, чего стоило не наделать ошибок. За содержание переживаний не было, а вот грамматика всегда вызывала серьезные опасения. Восемь баллов при шести полу проходных давали право с уверенностью назвать себя студентом.
Дома был накрыт стол, и мне как взрослому налили рюмку папиной настойки. На самом деле, это был обычный самогон, но, настоянный на лимонных корочках, очищенный фильтром для воды, он считался особо качественным и полезным продуктом.
– Женька со Славиком по шесть набрали. Хорошо, красные дипломы из училища были, так вне конкурса прошли. А иначе могли бы и не поступить. – Мама не скрывала радости, что сын сдал экзамены лучше и избежал лишних переживаний.
У меня это факт эмоций не вызывал. Сейчас я был счастлив и немножко пьян. С одной стороны, все было замечательно: я в институте, и задача минимум выполнена. Уже можно спокойно идти на вечер встречи выпускников в школу и не думать, что я из подающих надежды попал в число неудачников. Можно было даже подойти к Шлейфман и сказать что-то о том, что не забыл я о книге, что физику я сдал очень даже прилично, а ее мнение обо мне было уж слишком предвзятым. Можно было даже напомнить Джеме о той глупой двойке по внеклассному чтению, которая оставила неизгладимый след в ранимой детской психике. Вот только сдерживало чувство, что гордиться особо и нечем. Не самый престижный факультет весьма среднего института, да еще и со второй попытки – это совсем не то, за что стоит возносить до небес.
Отмечали поступление на речке в нашем любимом месте. На костре запекались окуни, которых наловили ранним утром. Мы загорали, забросив удочки, разомлевшие, накупавшиеся, и обсуждали предстоящую учебу.
– Я на карате запишусь. – Славик вскочил и принял боевую стойку, а потом попытался сесть на шпагат. – Я уже дома занимаюсь по утрам.
– Точно. – Женька поддержал друга. – Я слышал, в «Манеже» группу будут набирать.
– Я никуда пока не пойду. Учиться надо. Тут как бы не вылететь. – Я тоже очень хотел на карате, но еще больше боялся, что из института, в отличие от школы, могут и отчислить.
– Ай, – Славик отмахнулся, – там главное – по пьяни не попасть. Остальное мелочи.
– Да мы вообще красавцы. – Женька довольно потер руки. –