окончивший курсы для военного люда, собирающегося послужить за рубежом, мечтательно сидел за столом провинциального сибирского ресторана «Кедр». На плече Леопольда Гульнаровича, уютно примостившись и внимательно обозревая окрестности, восседал енот-полоскун Теодор, который менее года назад пришёл к Леопольду Гульнаровичу из таёжной чащи, да и прижился. Поначалу Леопольд Гульнарович пытался приобщить Теодора к стирке трусов, носков и прочего мелкого белья, но Теодора неумолимо, словно неведомой силой, тянуло в ресторан, и после непродолжительных препирательств со стороны таёжного обитателя Леопольд Гульнарович был вынужден уступить.
Покалывая грецкие орехи рукояткой легендарного американского армейского пистолета «Кольт 1911», он, время от времени хитро прищуриваясь сквозь початую бутылку водки «Распутин» с надписью на этикетке «Купишь ещё одну и узнаешь, как он подмигивает!», обращался к своему соседу, бурятскому военному по имени Бато[35].
– Эх, Бато! А в Северном Шаолине[36] всё по-другому! Да и народ там другой! Не то, что в Южном!
– Премного с вами согласен, Леопольд Гульнарович! Совершенно не тот народ! Никакого сравнения! – так же прищуриваяь, отвечал бурятский военный Бато, наливая себе почти до краёв, а Леопольду Гульнаровичу чуть меньше половины.
– Ты что же это вытворяешь, бурятский народный человек?! Ты зачем мне по Южному Шаолиньскому стилю наливаешь?! Что, решил, будто у меня здоровье чахлое?! Давай сюда мою Северную Шаолиньскую кружку, негодник! – внезапно распознав подвох, Леопольд Гульнарович схватил и залпом выпил наполненный до краёв стакан.
– Смотри, Бато! У нас в Северном Шаолине очень древние и суровые обычаи! – закусывая грецким орехом, погрозил пальцем Леопольд Гульнарович незадачливому бурятскому военному.
Вернувшись в родную часть в далёкий сибирский уездный посёлок, Леопольд Гульнарович в очередной раз, несмотря на его протесты и редкие стихийные митинги под окнами директора треста численностью в бригаду, всё-таки был назначен директором небольшого предприятия численностью в роту.
Пришедший чуть более года назад из далёкого уездного Забайкальского треста на должность директора треста Семён Петрович категорически не внимал, казалось бы, таким весомым доводам Леопольда Гульнаровича, как то: «Немедленно переведите меня в Форт Брэг, я уже с комендантом договорился, меня там ждут!», или «Эх, засиделся я здесь, а в Северном Шаолине для меня должность монаха-смотрителя выхлопотали!»
Леопольд Гульнарович с енотом Теодором на плече в ресторане «Кедр»
Отличаясь крайней романтичностью нрава и дюжинной пронырливостью, Леопольд Гульнарович с недавних пор взял моду грустить по Северному Шаолиню.
К слову сказать, ещё до окончания курсов в подмосковном Змерзногорске он слыл отважным мотоциклистом, бесстрашным байкером, наводящим тёмными сибирскими ночами громким рокотом мотора мотоцикла «Урал» с неисправным глушителем ужас и панику на обитателей военного городка.
Но