ну-ка встань! – послышался суровый голос учительницы.
«Шатальщики» вопросительно взглянули на нее.
– Да, да, ты, Рамиз. Сейчас же пересядь!
– Куда? – последовало безрадостное.
– Вот, у Агаевой свободно. Быстренько! И еще раз замечу, выгоню из класса с «двойкой» за контрольную!
Рамиз с видом обреченного на казнь с потухшим взором и пунцовыми щеками взял портфель и пересел в соседнюю колонну, где за третьей партой скучала восточная красавица Наиля, как и он, не испытывавшая большой симпатии к математике. Ее всегдашняя подружка и соседка Ирада в день контрольной предусмотрительно прихворнула, что и привело к тому, что математичке удался коварный стратегический маневр. Все оставшееся до конца урока время Ромка провел абсолютно безмолвно, искусно, однако, распределяя «шпаргалки», отправляемые мною. Одна из них пригодилась и Наиле, отчаявшейся было получить заветный тройбас.
Галантно вручая ей «шпору», вихрастый спаситель загляделся на мгновение на ее алебастровое лицо с завитком каштановых волос над миндалевидными карими глазами, на ее короткий прямой носик и алые губки. Сколько раз он издали украдкой любовался этой красотой – и не счесть. А вот подойти, завязать разговор как-то не получалось.
Робость? Робость при звании школьного хулигана в юном 13-летнем возрасте! И вот теперь волею судьбы оказавшись рядом, он не был в состоянии что-либо сказать, будучи смущенным до бесконечности, не зная благодарить математичку или проклинать… Последние четверть часа он то и дело пытался пригладить непослушные вихры и хмурил густые сросшиеся брови. Хотя, было ли отчего грустить? Работа написана на «трояк», ребятам помог. Умудрился помочь (чудны дела твои, Господи!) даже самой красавице Наиле. Какие могут быть поводы для грусти? Но, несмотря на близкое присутствие девочки его грез, невзирая на доводы, которыми он успокаивал себя, разум, помимо воли, взвешивая на весах первой любви все «за» и «против» последних событий, не дал ему повода быть довольным собой. А потому звонок он встретил в каком-то лихорадочном возбуждении. Быстро доставив свою «контрошку» к учительскому столу, он выскочил за двери класса.
Направлялся он к классу программистов.
Класс углубленного изучения математики или, как его тогда прозвали в школе, класс программистов, был открыт впервые по просьбам родителей, среди которых были ответственные работники не только дислоцировавшихся неподалеку республиканского ЦК и горкома партии. Эта инициатива была подкреплена частыми хождениями к Святой Любане авторитетнейшего нашего Антона Израильевича, видевшего в данном случае много перспектив. Главная – рост числа его частных учеников, а стало быть и личных доходов, что, несомненно, грело душу лучшего учителя математики школы.
Дело было новое и вполне в духе времени, когда партия и правительство особо не возражали против маленьких реформочек в образовании, не затрагивающих сути: школа – учреждение, где воспитываются будущие