ночи» и через две ступеньки устремляюсь наверх.
Телевизор опять зашумел: передают какое-то ток-шоу, в студии аплодисменты. В зеркале над раковиной изучаю свою физиономию. Обгорелую кожу, почти багровую красноту. Выдавливаю на ладонь колбаску крема и наношу на лицо, чтобы унять жжение. Щеки, нос, подбородок – все скользкое. Аплодисменты в студии нарастают; я раскланиваюсь.
10
Арни в койке, Эллен у себя в комнате крутит пластинки, внизу Эми выкладывает на блюдо богатый ассортимент канапе и птифуров, чтобы маме было чем подкрепиться в ночные часы. Я, опустив стульчак, сижу на толчке в верхнем туалете и разговариваю по телефону.
– Ну что, Такер, что?
– Гилберт, дело – швах.
– Что ты имеешь в виду?
– Пол.
Я теряюсь.
– Все меняется, – продолжает Такер. – По сравнению с прошлым разом, когда я к вам заходил, твоя мать раздалась чуть ли не вдвое.
– Я в курсе.
– Она же габаритами с аэростат, клянусь.
– Я в курсе, Такер. Тебе не приходит в голову, что мне это известно?
Тут вдруг под дверью начинается форменная истерика:
– Гилберт? Гилберт!
Второе пришествие Эллен.
– Открой, пожалуйста! Скорее!
– Ступай вниз.
– В нижнем туалете нет того, что мне нужно!
Даже Такер забеспокоился от ее воплей:
– Кто там орет?
– Да эта засранка, сестра моя.
– А кстати. Ты вообще собираешься организовать мне свидание? Не стоит с этим тянуть.
Такер положил глаз на Эллен, когда ей исполнилось девять лет. Все эти годы, когда мне от него требовалось какое-нибудь одолжение, я сулил, что в скором времени он сможет с ней встретиться.
– Гилберт, пожалуйста, открой. Ты не понимаешь. Это вопрос гигиены! – С лестничной площадки Эллен орет вниз: – Эми! Эми! – Молотит в дверь кулаками, бьет ногами. Как же от нее много шуму.
А я такой:
– И эту мымру ты хочешь позвать на свидание? Эту горлопанку? Да от нее шум один и больше ничего.
Он слушает, но распинаюсь я вхолостую.
Ну вот, теперь и Арни завопил. Не лежится ему под одеялом.
– У девушек в моем возрасте! Бывают… кровотечения!
Шарю под раковиной. Нахожу голубую с розовым коробочку, вытаскиваю запечатанный в белую бумагу тампон и не спеша просовываю под дверь. Эллен тут же выхватывает эту штуковину и убегает. А всего-то и требовалось: попросить.
– Так что там насчет пола, Такер? Какие будут предложения?
– Есть у меня одна мыслишка. Только стремная. Боюсь я за твою мать. За ваш дом. За тебя.
– Не забывай: наши возможности не безграничны.
Слышу тук-тук-тук, цап-царап – в дверь скребется Арни.
– Минутку, Такер.
Открываю, впускаю брата в сортир и вновь как следует запираюсь. Арни расплывается в улыбке, как будто его только что приняли в тайное общество.
Я продолжаю:
– Что ты там начал говорить?
– Я разработал единственное, на мой взгляд, решение, – излагает Такер, –