сон. Тебе приснился страшный сон.
– Вот оно как, – говорю. – В самом деле?
Часть вторая
11
Лошадка из года в год одна и та же. Здоровенная, белая. Арни прокатился на ней двадцать один раз подряд и уже пошел на двадцать второй заход.
Карусельщик, скользя между лошадками, пересекает свой аттракцион и спускается ко мне:
– Там друг твой на лошади…
– Ты хочешь сказать, мой брат.
– Ну да… Брат твой, ну… должен это… освободить место. Чтоб другие тоже могли прокатиться. Ты пойми, приятель, белая лошадь у нас самая, это, востребованная.
Смотрю вокруг:
– Возможно; только я почему-то не вижу, чтобы сюда очереди выстраивались.
– А я этого и не утверждаю.
Смотрю на него – одет кое-как, зубы выщерблены, весь в татуировках – и задаюсь вопросом: что он вообще может утверждать?
– Тогда какие ко мне вопросы?
– Я к чему веду: другим, это… нужно хотя бы возможность такую дать. Чтоб шансы у каждого были.
Откуда ни возьмись нарисовался Такер с большим розовым облаком сахарной ваты.
– Гилберт, я тут предложение получил – подхалтурить на водной ловушке. – Отрывает клок сахарной ваты и протягивает мне.
– Спасибо, не хочу.
– А у меня аккурат сегодня плавки под джинсами. Как по заказу, прикинь? И еще знаешь что? В этом году там микрофон есть, чтобы над людишками прикалываться. Аттракцион такой: кидаешь бейсбольный мяч, и если попадешь в красный диск на стенде, Такер провалится в бак с водой. На, держи. – Насильно всучив мне сахарную вату, он чуть ли не вприпрыжку бежит в сторону своего бака.
А я поворачиваюсь к карусельщику и продолжаю:
– Мой брат без памяти полюбил эту белую лошадь.
– Но по правилам…
– Весь год он дожидался этого дня. По большому счету ничего другого ему ждать не приходится.
Арни ездит по кругу, строчит из воображаемого пулемета и выкрикивает:
– Ты убит, Гилберт. Ты убит!
– Приглядись к нему, – говорю; карусельщик приглядывается. – Голова у него необычной формы, тебе видно? – (Он кивает.) – Мой брат был… ну… таким же смышленым, как ты… таким же сообразительным, вплоть до минувшего лета, когда его сбросила лошадь… и несколько раз лягнула копытом в голову… причем белая лошадь… и с тех пор у него… мм… деформирована голова. То, что мой брат катается на твоей карусели, – это его победа над собственным страхом. И ты, сам того не подозревая, сделал ему огромный подарок. Ты подарил ему волю к жизни. Желание восстановиться. Идти дальше.
Протягиваю этому парняге сахарную вату, но он мотает головой – как видно, понял, что она ему в горло не полезет.
– Но сейчас мы сгоним его с этой лошадки, дабы восстановить справедливость по отношению к детишкам… которые вот-вот сюда потянутся. По отношению к ним иное было бы несправедливо, но разве сама жизнь справедлива? Как только аттракцион остановится, я уведу отсюда своего брата. Не волнуйся.
– Ох