Вместо этого я изучаю наш дом. Большой, некогда белый. На крыше давно пора заменить дранку, полы просели буквально везде, крыльцо покосилось. И снаружи и внутри облупилась краска. Отец построил этот дом своими руками в год женитьбы на маме, к их бракосочетанию. Неудивительно, что там все рушится.
Когда я уже готов ступить на крыльцо, Эллен поднимает раму и спрашивает, не желаю ли я посмотреть на останки шезлонга.
– Мертвечиной не интересуюсь, – отвечаю я, входя в дом.
– Теперь понятно, почему ты даже сам себе неинтересен. – Эллен думает, что я ее услышал, но она ошибается.
По ТВ началась рекламная пауза, но Эми с мамой хлебом не корми – дай посмотреть рекламу. Возвращаюсь в кухню, сам не знаю зачем; остается только быстро взбежать наверх и юркнуть к себе в комнату, не столкнувшись ни с кем из домашних. Но под лестницей, в чулане для верхней одежды, замечаю спящего Арни с шоколадной обводкой губ. Не хочется его будить; приноравливаюсь так и этак, чтобы поднять. Наш бутуз потихоньку толстеет и своей массой грозит содрать мне обгоревшую кожу рук.
Теперь наверх.
Ногой распахиваю дверь к нему в спальню. У него двухъярусная койка, причем спит он на верхнем ярусе: считает, что где-то там находится рай. Было время – мы с ним жили в одной комнате. Но я при первой же возможности, когда нас покинул один из Грейпов, организовал для себя отдельный угол. Комната Арни завалена игрушками. До кровати надо пробираться по узкой, извилистой тропе. По утрам Эми аккуратно заправляет ему постель.
Опускаю его на нижнюю койку, с верхней откидываю одеяло, стягиваю с Арни тапки, стягиваю носки, беру его на руки – и слышу хихиканье. Притворяюсь глухим – так ему интересней. Но он говорит:
– А я не спал. Я тебя обхитрил! – (Поправляю одеяло.) – Обхитрил! – не унимается Арни.
Без единого слова выключаю свет. Спускаюсь, чтобы только пожелать нашим спокойной ночи. Эллен сидит в кухне и пластмассовой ложечкой размешивает йогурт. Даже сама брезгует есть из посуды, которую изредка якобы моет.
Перехожу в гостиную: Эми щелкает пультом, переключаясь с пятого канала на восьмой. Мама бормочет:
– …дожить до восемнадцатилетия моего мальчика. Неужели я…
– Что ты, что ты, мама, – встревает Эми.
– Позволь мне закончить.
– Извини.
Мама умолкает, изо рта вываливается здоровенный язык, будто кит, который выныривает из воды глотнуть воздуха, – по каналу «Нэшнл джиогрэфик» показывали.
– Ну вот, забыла, что хотела сказать. – Она замечает меня, глаза на миг вылезают из орбит, голова откидывается назад, потом лицо смягчается. – Господи Исусе!
– Что такое?
– Гилберт, боже мой! На какой-то миг…
– Да что стряслось? – удивляется Эми, выключая звук.
– На какой-то миг мне показалось, что вошел Альберт. Я чуть не окликнула: «Альберт!» Еле удержалась.
– Ничего страшного, мама, – говорит Эми. – Гилберт и в самом деле немного похож на папу.
– Немного? Да он – отцовская копия.
Напрасно я спустился пожелать всем спокойной ночи. Что меня дернуло?
Мама,