Андрюша, нескучный. Хотя и санки тоже. Жаль будет с тобой расставаться.
– Почему расставаться?
– Ты уедешь в Свиблово сегодня, завтра в Люберцы уеду я. Шерга, которую подменили в Швейцарии, скупает у жителей Калачёвки квартиры, чтобы снести квартал и на его месте построить пирамиду… Увы, мы бессильны перед поступью гремящего хаоса.
Лубоцкий распустил цепь, пожал плечами.
– Необязательно, – сказал он. – Совсем и необязательно пирамиду. Возможно, это будет небоскреб. Я слышал, собираются его построить в виде огромной ракеты.
Лубоцкий напрягся, цепь зазвенела, но не поддалась.
– В виде ракеты?
Цепь звенела, но не рвалась.
– Мой прадед мог порвать, – вздохнул Лубоцкий печально и опустил цепь. – Он преподавал в гимназии.
– Имени Бернарда Шоу?
– Имени Кржижановского.
– Говорят, они были друзьями.
Дейнен взяла маленькую бутылочку с минералкой, открыла и стала мелко пить.
– Шерга, конечно, не Чичиков, – сказала печально Дейнен, – до Чичикова ей далеко, нет, обычная дура с папой… Помнишь, она мне кликуху придумала?
– Не очень… Белка?
– Бобр.
Дейнен улыбнулась, Лубоцкий отметил, что на бобра она похожа все-таки больше, чем на белку, и снова натянул цепь.
– И что? – спросил он.
Лубоцкий достиг изометрического пика, высчитал двенадцать секунд, расслабил мышцы.
– А у меня тогда как раз черная полоса началась, из художественной школы выгнали, все вокруг как озверели… – Дейнен выпила полбутылки. – А тут Шерга подойдет так и говорит потихоньку: «Эй, Бобр! Эй, Бобр!» Потом мне полгода снились, знаешь, такие мордастые, всё ходят, ходят, ходят…
Лубоцкий несколько потерял нить разговора и не уловил, кто именно настойчиво снился Дейнен, бобры или мастера художественных искусств.
– Я же тебе жаловалась, – напомнила Дейнен.
– Я думал, про бобров ты иносказательно.
– Нет, – покачала головой Лиза. – Ты не представляешь, как я ненавижу бобров. Иногда мне кажется, что я чувствую их запах…
Дейнен понюхала воздух, поморщилась. Лубоцкий вооружился резиновой лентой. Кошка напротив оказалась не чучелом и принялась умываться лапой.
– Моего отца в детстве бобер укусил, – сказал Лубоцкий. – А сейчас их еще больше стало…
Лиза пила минералку. В широкие окна четвертого этажа задувал теплый ветер, пятница, и в школу завтра не надо, и… Лубоцкий пробовал почувствовать радость от предстоящих выходных, но почему-то не чувствовал ничего. Завтра они собрались встретиться у Дорохова и обстоятельно обсудить сложившееся положение, потом куда-нибудь сходить посидеть, отдохнуть.
Лубоцкий поглядел в северное окно на каштаны. Каштаны гораздо лучше весной.
– Я как вижу Шергину, так у меня… Да ну их… Я даже перевестись из нашей школы хотела. Просила у мамы…
Дейнен допила воду, свинтила крышечку, приладила ее на левый глаз, как монокль, встала в кресле, уставилась