align="center">
8. Карина
После убийства все происходило как в тумане.
Карина помнила только, как выла до жжения в горле, как отбивалась от рук, пытавшихся оттащить ее от матери, и как Амината уговаривала ее выпить что-то очень горькое и густое. От этого горького и густого мир потемнел и перестал существовать.
Когда она проснулась, то стала расчесывать и теребить собственные руки до тех пор, пока не ободрала кожу до крови. Служанки, увидев, что Карина над собой сотворила, ударились в крик, бросились на нее и удерживали без движения до тех пор, пока девушка не осушила еще одну чашу горькой жидкости и не погрузилась с громким стоном в пустоту нового забытья.
Когда она проснулась во второй раз, то лежала в луже собственной рвоты и какие-то голоса – невыносимо близко – говорили о чем-то, для нее непонятном.
А когда очнулась в третий раз, то обнаружила себя одну в комнате.
Она лежала в своей спальне, в своей ночной рубашке, обернутая в толстый слой одеял. Темные очертания окон наводили на мысль, что за ними – либо очень раннее утро, либо совсем поздняя ночь, такая же поздняя, как тогда, когда прилетела комета, а мама…
В гортани вспыхнул огонь, и Карину опять вывернуло наизнанку. Нет, это сон. Этого не происходит на самом деле. Не может быть, чтобы ее мать, прославленная Пустельга из Ксар-Алахари, пала от руки обыкновенного наемного убийцы.
Во всех членах – напряжение и онемение одновременно, в ушах – противный мерный гул; все это было Карине уже хорошо знакомо. Но, наверное, она еще спит, вот-вот проснется, и кошмар рассеется. Вокруг засуетится Амината, помогая принцессе готовиться к Церемонии Открытия, Фарид явится, как всегда, ворчать и придираться, Пустельга, живая и здоровая, нахмурит лоб, ведь… такого просто не может быть…
За дверью послышались шаги, и личный охранник Карины объявил о приходе управляющего дворцовым хозяйством. Фарид приблизился к пологу Карининой кровати с таким видом, словно входил в гробницу. Она молчала. Он тоже. Глаза его блуждали между лужами рвоты на полу и глубокими царапинами на руках принцессы. Почти точно такая же сцена с их участием имела место почти десять лет назад, когда жрицы отправляли Баба и Ханане на встречу с Великой Матерью. Разве что тогда на Карине с Фаридом были белые траурные балахоны. Интересно, влезет принцесса сейчас в свои детские одежды для оплакивания усопших или за эти годы кто-то успел предусмотрительно сшить ей новые?
– Совет только что собрался в Мраморном зале, – произнес наконец управляющий. – Я понимаю, вам нужен покой, но будет лучше, если вы хотя бы поприсутствуете, поскольку…
Карина только видела: он пытается что-то до нее донести, но с таким же успехом управляющий мог кричать в эпицентре урагана – она ничего не слышала и не разбирала. Слова одно за другим таяли в ее сознании, не успевая должным образом соединяться в смысловые цепочки. Мамы нет. О чем еще тут можно говорить?
– Прошу вас, Карина. – Голос Фарида надломился, в нем послышались нотки настоящей мольбы.
Его