хотя бы в праздник без политики обойтись.
– Можно, можно… – согласно закивал Толик и уронил голову на стол.
И в этом был весь Черкасов. Начать провокационный разговор, разворошить улей, подлить масло и черкнуть спичкой – его любимое кредо любого застолья, а потом он благополучно вырубался, и пожар горел без него. Толик имел исключительную способность пить сутками напролет и все помнить, но с годами привычка стала угасать, а способность свелась к быстрому опьянению и отключению всех жизненных рефлексов. Олег бережно перекантовал друга на диван. Теперь тот проспит до вечера, а после будет свежим огурцом. Боевой офицер…
Во второй раз дороги их пересеклись в Буйнакске после первой чеченской, затем в послужном списке значился Цхинвал. Толик после Афганистана с ранением и орденом Красной Звезды осел в учебном центре, Олег прибыл туда же для повышения квалификации инструктора по рукопашному бою, с тех пор они были неразлучны целых двадцать лет. Привычки друга Олег изучил давно и с особой тщательностью. Он не читал ему мораль, не давил на жалость, но и пагубным пристрастиям не потакал. Для себя уяснил одну простую вещь – если человек хочет умереть раньше положенного срока, то мешать ему не надо, только навредишь. Полинка, жена Толика, «зашивала» его три раза и все ненадолго. Последний раз тот продержался полгода, а когда у Олега случилось несчастье, и вовсе слетел с катушек. Он не мог осуждать друга и, лишь глядя на него, не уподобился до скотского состояния, но сегодня прозвучало «алкаш».
– Пойдем, Фурся, подышим свежим воздухом. И корм закончился.
Радостный шпиц летел быстрее ветра. Такое счастье редко обламывалось, чтобы хозяин выводил его на улицу три раза в день. Ну, утром и вечером – это понятно, это на роду написано, а вот чтобы еще и в обед погулять, так только по большим праздникам, одно слово – Первомай!
В соседнем супермаркете народу шаталось немного, все скупились еще до выходных. Одиночные покупатели, в основном бабульки, не спеша брели вдоль бесконечных рядов и на красивых, разноцветных упаковках пытались без очков разглядеть срок годности, сравнивали цену с содержимым кошелька и долго прибавляли в уме трехзначные цифры. Олег быстро набрал тележку самых простых составляющих мужского ужина, не торопясь двинулся к кассам, когда рядом мелькнула тень, а на плечо тихо легка рука. Обернулся.
– Полина? Привет. Ты как здесь?
Перед ним стояла жена Толика.
– Скажи, Кравцов, что я тебе плохого сделала? – Холодный взгляд, ни тени улыбки.
– Ты что, Полин?
– Толик у тебя?
– У меня.
– Второй день.
– Да он спит. Сегодня только пиво выпил…
– Пока, а не только, Кравцов. Большая разница. – Она резко схватила его за рукав, оттянула подальше от касс, от людей. – Олег, я все понимаю. Вы с Толиком большие друзья, и тебя я хорошо знаю, горю твоему сочувствую. Ирочку мне жалко, очень жалко, поверь. Но прошу тебя, заклинаю, оставь ты его в покое. Он же спивается вместе с тобой. Мне еще детей надо на ноги поставить, работаю на двух фирмах,