разговором время бежало незаметно, и островочек, на который мы наметили высадиться, пока механики устраняли очередную мелкую поломку судового двигателя, вырастал на глазах.
В своём миллионнолетнем перемещении на северо-восток, после того, как праматерик Гондвана развалился на куски, отодвигаясь от Африки, Азия, в данном случае её частица – Аравия – теряла по пути разного размера клочки чёрного континента. Самые большие и известные – Мадагаскар, Сокотра, но есть острова и поменьше: Абд-Эль-Кури, острова-братья Дарса и Самха, и две пары крошечных, расположенных столь близко друг от друга, что даже название у них хоть и двойное, но одно на пару – Джазират-Сабуния и Каль-Фарун. Искатели экстремальных приключений, «последние герои» и робинзоны – острова эти не населены – дерзайте.
На Каль-Фарун, самый маленький и удалённый как от Сокотры, так и от обоих материков, мы и направились на шлюпке с СТМ «Дмитрий Стефанов» научно-исследовательского судна, доставившего очередную экспедицию ЮгНИРО в эти воды.
Кстати стоит упомянуть, что островки, к которым мы тем временем подошли почти вплотную, по словам наших арабских коллег названы так в честь всем известного парного органа, украшающего лишь представителей сильной половины человечества. Подобного, прямо скажем, циклопического размера этот орган естественно мог принадлежать только необыкновенному человеку, им и был в понятии автора названия фараон (Фарун в местной транскрипции).
При ближайшем знакомстве островки оказались двумя, как и положено – одна выше и больше, другая ниже и поменьше – лысыми скалами, испещрёнными бороздами и разделёнными проливом шириной в двадцать-тридцать метров и глубиной до пяти-шести. На этих островках, вечно палимых солнцем, даже самый предприимчивый Робинзон не прожил бы и недели; на них нет ни воды, ни кустика, ни травинки. Только плеск волн, посвист ветра в выбеленных солнцем, солью и птичьим помётом скалах, да крик немногочисленных птиц нарушают первобытный покой.
Но зато подводный мир, как почти и везде в тропиках, заставляет забыть о скудости и неуюте надводной части. Помню, у меня мелькнула мысль, неужели за несколько тысяч лет мореплавания в этих водах ни один юго-западный муссон, частенько достигающий здесь силы урагана, не выбросил на рифы ни одного судна? Ведь на них нет даже маяка! Но об этом позже.
Едва отдали якорь, я сразу же майнаюсь за борт, да и остальные не ждут. Распластавшись на воде, отдаюсь наблюдениям за теми самыми бабочками, хирургами и крокодилами, о которых, устав от однообразной судовой пищи, столь плотоядно рассуждали мы в шлюпке.
Хотя основная цель нашей экспедиции – изучение запасов рыб, но перед началом ихтиологических работ мы выполняем океанографические разрезы, чтобы сориентироваться и понять, а где же собственно тралить? Мы ещё не тралили, и поэтому с рыбой у нас временная напряжёнка.
Есть ли