сантиметров от жертвы крылатка с таким проворством раскрывает рот, что в него, вместе с водой, под всасывающим эффектом образовавшегося микроводоворота попадают зазевавшаяся рыбья мелкота, рачок или крохи с обеденного стола более крупного хищника.
На саму крылатку никто не охотится. На мелких животных её яд действует парализующе, а предки более крупных хищников, отведав чрезвычайно болезненных уколов, и потомкам своим заказали не трогать эту соблазнительную красоту.
Когда-то, ещё в первой своей экспедиции, я не остерёгся и укололся об одну из представительниц скорпеновых рыб… Меня до сих пор передёргивает при одном воспоминании об этом. Считается, что при достаточно большом попадании яда он смертельно опасен и для человека.
Но мне кажется, что большинство рыб, имеющих ядовитые железы на своём теле, скорее отпугивают им потенциальных врагов, чем стремятся убить их. Меня, оплошно наступившего на одного из обладателей яда, они навсегда отучили ходить по рифу босиком.
СЛУЧАЙ НА АНДРОМАКЕ И НЕМНОГО О БОЛИ
Вот что произошло со мной на таком исхоженном месте, как риф Андромака в южных окрестностях Кенийского порта Момбаса.
Тогда, ещё не имеющего достаточного опыта, добираться до внешнего края рифа, находящегося чуть ли не в километре от берега, меня угораздило босиком. Довольно благополучно миновав «заминированные» полчищами ежей участки дна с зарослями водорослей, выбирая светлые участки песчаного дна, так как в отлив здесь было воробью по колено, я выбрался на мель.
Елозить животом по незнакомому месту, пусть даже и песчаному не очень хотелось, поэтому я встал и побрёл пешком. Но не успел сделать и несколько шагов, как тут же наступил на что-то живое, отчаянно забившееся под стопой. Слава Богу, это была мирно дремавшая или притаившаяся в засаде камбала, мы оба так перепугались, что я буквально выпрыгнул из воды, а ставшая еще более плоской под моей тяжестью камбала метнулась в другое место.
Но вот и цель моего перехода – внешний край рифа, коралло-известняковая платформа, в отлив едва выступающая над уровнем океана. В прилив она покрывается водой, обозначаясь ослепительной белизны полосой прибоя.
Полюбовавшись пейзажем – берегом с густой щетиной наклонившихся к океану пальм и проглядывающих кое-где красных черепичных крыш вилл; старой, пиратских времён крепостью при входе в порт, я перевёл взгляд на более близкие пятна на дне: тёмно-зелёные там, где были водоросли, и светлые – песчаные. Впереди до самой Индонезии, безбрежье океана. По сторонам – ревущий прибой, сунуться в который одному у меня, признаться, не хватило смелости.
Зная о способности некоторых животных затаиваться в водорослях на период отлива, я смотрел под ноги, стараясь ступать на обсохшую часть рифа или в лужицы с песчаным дном. В них у самых каменистых бережков попадались мелкие кошачьи ципреи, и даже