наркоз, а вас категорически запретил впускать. Извините.
– Понятно. Ладно, я буду здесь, обещаю не врываться.
Зарина нажала кнопку срочного вызова хирурга-гинеколога, сменила спецодежду и вернулась в операционную. Лиза влетела, как вихрь, уже через минуту, едва не сбив его и наступив на ногу, не заметив этого:
– Привет, начальству. Хорошо, что я сегодня дежурю или не очень. Ты в курсе, что всё будет охренеть как здорово?!
– Обещаете?
– Можешь меня потом уволить. Она нашлась и жива! Ею занимаются, не побоюсь этого слова, гении, и ты её до сих пор любишь! Ещё есть вопросы?
– Елизавета Николаевна!
– Пошёл ты фон Вельден знаешь куда? К себе в кабинет и быстро!
И, прежде чем барон фон Вельден успел открыть, закрыть и опять открыть варежку, Елизавета Николаевна сверкнула угольно-чёрными глазами и впорхнула в открывшуюся дверь. Стол уже трансформировали для гинекологических манипуляций. Валера подошёл к стеклянной двери, вздохнул и опустил жалюзи, отгородив происходящее в операционной от Эрика. Камеру трансляции тоже отключили.
Фамильярность между старыми друзьями была обычным делом вне рабочего места. То, что Лиза выдала в присутствии младшего медперсонала в лице грустно глядящей на него санитарки оперблока Петровны, доказывало, что всё не так уж и здорово. Елизавета Николаевна была растеряна, почти в панике. Валера не имел права отключать камеру трансляции, для такого нужны убийственно веские причины. Что же там такое? Что они хотят скрыть? Или слишком страшно? Боятся за его реакцию? Но он же всё равно узнает!
Это было самое длинное утро в его жизни. Петровна выдворила из оперблока, устав отгонять от двери. Эрик на неё нисколько не злился. На её месте он выгнал бы уже давно, ещё и придав ускорения. За час с лишним в своём кабинете Эрнст выпил четыре чашки кофе, выкурил почти пачку сигарет и протоптал изрядную плешь на ковре. Голова отказывалась соображать. Наверное, от сигарет. Курил он редко, только под рюмку хорошего коньяка, а выпивал последнее время только по праздникам и в хорошей компании. Держался он уже три года, с отвращением вспоминая свои недельные запои, вспоминал, как просыпался и не мог вспомнить имя женщины, лежавшей рядом.
То, что ребята поставят Леночку, но привычнее Йоле, на ноги он не сомневался вообще. Не имел права сомневаться. Он никуда Мышку не отпустит, пока ей угрожает хоть малейшая опасность – это тоже не обсуждается. А опасность однозначно есть и будет, пока не станет ясно, во что она ввязалась. Но как быть, если Йоле не позволит ему быть рядом с ней потом? Хрупкая девочка со строгими изумрудными глазами – вот единственное создание, которое он боялся, безумно любил и боготворил. Ладно, придумаем по ходу что-нибудь.
В дверь без стука ввалился Кирилл Ланской всё ещё в спецодежде и с оружием. Вместе с ним появился давно забытый запах гари и порохового дыма.
– Ну как она?
– Не знаю. Ещё в операционной. Там Валера и Лиза колдуют, что-то пошло не так, я чувствую. А меня