и коротко остриженные, но, очевидно, вьющиеся волосы. Из-за розовых красивых губ сверкали жемчужно белые зубы.
Лицо мальчика было таким же бледным, как и у остальных его товарищей, но в нем не было и следа приниженности и апатии, свойственной обитателям работного дома. Мальчик быстро подошел к доктору и смело взглянул ему в глаза.
– Что ж ты не кланяешься? – строго одернул его смотритель.
– Ох, забыл! – с живостью ответил мальчик, поспешно исправляя свою ошибку.
– Неисправимый шалун, сэр! – заметил смотритель. – Дня не проходит, чтобы его не наказали.
– Гм!.. Шалун… – повторил строго доктор. – И почему же ты не слушаешься?
Мальчик нахмурил брови, взглянул сначала на учителя, затем на мистера Гиппетса и, наконец, снова на доктора.
– Не знаю… – произнес он в смущении.
– Не знаешь?
– Нет… Мне всегда достается…
– Говори «сэр», мальчишка! – воскликнул смотритель.
– Мне всегда достается, сэр, но это не помогает.
– Действительно, доктор Грейсон…
– Позвольте, мистер Гиппетс, – остановил смотрителя доктор, – мне бы хотелось самому поговорить с мальчуганом.
– Как вам угодно, сэр. Но он у нас на плохом счету.
– Гм! Однако он говорит правду, – заметил доктор. – Как, бишь, тебя зовут?
– Овид Колеби.
– «Сэр!» – строго подсказал смотритель.
– Овид Колеби, сэр, – поправился мальчик.
– Все-таки очень странное имя! – не удержался доктор.
– Правда, сэр? Я и сам его терпеть не могу.
– Отчего же?
– Все мальчики смеются надо мной.
– Довольно, перестань болтать! – заметил строго учитель.
– Извините, мистер Сибери, но он спросил меня, – возразил мальчик, указывая глазами на доктора.
Откровенные, резкие ответы мальчика понравились доктору.
– Гм! – сказал он. – Хочешь переехать ко мне и жить со мной?
Мальчик смутился и взглянул на смотрителя, который жестом отсылал его на место. Но доктор положил руку на плечо Овида, и мальчик несколько мгновений внимательно смотрел ему в глаза, словно надеясь прочесть в них что-то.
– Ну, так хочешь? – повторил доктор.
Лицо мальчика просияло, глаза заблестели радостью.
– Хочу, пойдемте! – ответил он с жаром, протягивая доктору руку.
– И тебе не жаль оставлять товарищей? – спросил Грейсон.
Радостное лицо мальчика сразу омрачилось, и он оглянулся на толпу стриженых сирот.
– Он рад уйти, – заметил учитель.
– Да, – кивнул мистер Гиппетс, – дурной, неблагодарный мальчик!
Овид с упреком посмотрел сначала на одного, а затем на другого. Его глаза были полны слез.
– Я не хотел быть дурным, – сказал он взволнованно, – я старался и… Позвольте, я останусь здесь и…
Мальчика душили слезы. Закрыв со стыда лицо руками, он упал на каменный пол и истерически зарыдал.
– Колеби, встань! – крикнул смотритель.
– Пожалуйста, оставьте его,