это несмотря на то, что в его квартире на Моховой стоял собачий холод. А проснувшись, с радостью ощутил себя полным сил человеком, чего с ним не случалось с той страшной осени восемнадцатого года, когда был объявлен «красный террор» и он, потомственный дворянин из старинного русского рода Самариных, был объявлен врагом народа. Впрочем, он не обвинял новую власть в том, что оказался в числе тех, кто был выброшен за борт. Большевики мстили тем, кто доселе выполнял свой долг, единожды присягнув на верность России, и в этом не было ничего удивительного. Тем более что и само дворянство было далеко не однородным, многие видели в революционных солдатах и матросах, из которых создавались многочисленные Советы, всего лишь дорвавшееся до власти быдло. Однако лично он, Аскольд Самарин, не видел себя вне России, к тому же он хотел работать, надеясь, что его опыт следователя пригодится и в новой России, но революционные власти мели всех и вся под одну гребенку, и ему, чтобы просто выжить, уже не оставалось ровным счетом ничего другого, кроме как бежать из Питера на фронт, чего он себе не мог позволить в силу своих убеждений, или же перебираться за границу. Но и этого он себе не мог позволить – не было ни денег, ни драгоценностей, продав которые, можно было бы уехать во Францию.
Слоняясь по разоренному, занесенному рыхлым снегом Петрограду, он лихорадочно обдумывал варианты выхода из создавшейся ситуации, и нашел бы, если б не случайная встреча с Луначарским, с которым его свела судьба в июле семнадцатого года. В «Крестах» Анатолий Васильевич провел всего лишь две недели, но даже этого хватило, чтобы командированный из Москвы следователь по особо важным делам Самарин был покорен мощностью его интеллекта, и уже восьмого августа Луначарский был выпущен на свободу. А вскоре он узнал, что его бывший подследственный стал руководителем фракции большевиков в Петроградской городской думе, и не мог не порадоваться за него.
После «Крестов» они не виделись больше года, и если бы не случайная встреча у Смольного, когда Анатолий Васильевич выходил из машины, а он стоял неподалеку, засунув покрасневшие от холода руки в карманы пальто, и размышлял, стоит ли еще раз попытать счастья в чиновничьих коридорах и предложить свои знания и опыт следователя…
Вот уж поистине говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает».
Мог ли тогда, в «Крестах», где Луначарского содержали как особо опасного преступника, следователь по особо важным делам Аскольд Самарин предполагать, что пройдет всего лишь полтора года, и уже его судьба будет зависеть от того, какое решение примет член Реввоенсовета республики Луначарский. А он между тем не только обрадовался их встрече, но и пригласил к себе кабинет, где они пили чай, вспоминали «Кресты» и Самарин поведал хозяину кабинета о своих мытарствах. Вот тогда-то Анатолий Васильевич и спросил его, можно ли было раскрыть по горячим следам ограбление норвежского посольства и взять бандитов тепленькими. Ответ был коротким: «Вне всякого сомнения. Тем более, как мне кажется, были все зацепки для этого». «Так отчего же не раскрыли, а довели это