как будто бы она его давно знает. Эдвард тоже решил не глупить и улыбнулся ей, помахав рукой. Возможно, если бы они оба не торопились куда-то, то между ними бы и завязался диалог. Но, к сожалению, нет. Как-нибудь в другой раз. Если этот другой раз вообще когда-нибудь будет.
Кабинет Дарьи Юрьевны выглядел ухоженно, но абсолютно безжизненно. Все было выполнено в холодных тонах. Даже растения на окне были бесчувственными – кактусы.
– Можно войти? – Эдвард постучался в дверь.
– Конечно, войдите, – ответила Даша.
– Привет. Давно не виделись. Как ты? – с трепетом в голосе спросил Эдвард.
– Ничего особенного. Ты прошлые ошибки в диссертации исправил? – раздраженно спросила Даша.
Дашу нельзя было назвать красавицей. Она была болезненно худой и невысокого роста. У нее была смуглая кожа, а глаза с эпикантусом. Свое давали знать гены мамы, которая имела корейские корни. Раньше у Даши были длинные волосы, но потом она начала отдавать предпочтение каре.
– Да, я учел все твои замечания. Кстати, я вижу, ты подстриглась. Тебе очень идет, – неуверенно попытался сделать комплимент Эдвард.
– Зачем ты форму надел? – с нескрываемым презрением поинтересовалась Даша.
– Ну, так получилось… Тебе не нравится? – с горечью спросил Эдвард.
– Да. На улице полно ментов, а тут один ко мне в кабинет наведался, – усмехнулась Даша. – Снимай свое пальто и фуражку, садись. Посмотрим, что ты накалякал.
Даша начала изучать текст. Ей не нравилась тема «Вестернизация российского общества в период реформ Петра I». Во-первых, она считала ее до боли банальной. Во-вторых, ей не нравился посыл Эдварда о том, что действия Петра Первого вели к потерям многих вековых национальных традиций, а упоминания о крестьянских восстаниях и вовсе приводили ее в бешенство.
– Эдвард, что ты пишешь? Какое восстание Кондратия Булавина? Какое тебе дело до этих беглых крестьян? Надо все переделывать. Без обид, но научный совет единогласно проголосует против присуждения тебе степени кандидата. – В диссертациях не должно быть оригинальных мыслей, иначе тяжелодумные деды ничего не поймут. По крайней мере, так было в Институте культурологии.
– Ты правда так думаешь? Значит, и впрямь придется переделывать. – Эдварду не нравилось, что ученый совет строго-настрого запретил ему проводить авторское исследование.
– Затронь какие-нибудь положительные моменты. Не зря же Петра «Великим» прозвали. – Даша, несмотря на свой возраст, душой была со старым поколением, а не с новым.
– Конечно. Я все сделаю, – смиренно сказал Эдвард.
Даша выделила в тексте все нюансы, которые стоит переделать.
Эдвард начал собираться. Ему общество Даши было одновременно и приятным, и неприятным. Ему было приятно быть рядом с ней, но ему было неприятно терпеть ее отношение к себе.
– Кстати, ты же помнишь Сергея Иванова? – спросил Эдвард.
– Конечно