переживала затворничество Малышки как свое собственное. Иногда она не выдерживала и выходила в сад набрать в легкие свежего воздуха. Поэтому, когда ее пригласили в Стокгольм, она обрадовалась шансу вырваться на волю и снова побыть певицей, пусть и ненадолго.
Песня называлась «Подъемная сила равна нулю». Лайле растолковали, что текст – это пародия на тот бред, который пели KLF. Понятнее не стало, но она спела то, что ей дали.
Голос звучал хорошо, продюсеры остались довольны. Она бы не смогла объяснить, в чем именно участвовала, но главное, ей понравилось. К ней отнеслись по-человечески, уже одно это приятно.
В апреле у девочки прорезался первый зуб. В остальном ее развитие будто остановилось. Она не пыталась ползать или вставать на ножки, не реагировала на игру в прятки, не повторяла движений за взрослыми. Единственное, что она воспроизводила, – это ноты и мелодии.
Изредка Леннарт выносил ее в сад, но всегда по ночам. Изредка он разрешал Лайле погулять с Малышкой. Она, пользуясь случаем, разговаривала с ней не переставая во время прогулок, но в ответ так и не услышала ни звука.
В мае «Подъемная сила равна нулю» вышла в эфир. Поначалу никакой реакции, а потом все покатилось как снежный ком, набирая обороты. В июне песня угодила в международный хит-парад на шведском радио и заняла седьмое место. Лайле стали звонить и приглашать на интервью. Продюсеры строго проинструктировали ее, как следует отзываться о тексте песни. Она послушно повторяла заученные фразы.
Повышенное внимание к Лайле беспокоило Леннарта, но ему не пришлось долго волноваться. Через несколько недель шквал звонков стих. Однако о них вспомнили, и теперь им поступило несколько предложений выступить. Леннарт решил, что они примут одно из приглашений и посмотрят, как все пройдет. Выступать предстояло на августовском фестивале ретроавтомобилей в Нортелье – смеси семейного праздника и вечеринки знакомств.
– Как же мы оставим Малышку? – беспокоилась Лайла.
– Мы же будем недалеко, и всего на пару часов. Побудет одна, ничего страшного.
Однажды теплым июльским вечером, когда они сидели вдвоем в саду и пили кофе, Лайла – то ли от вскружившей голову популярности, то ли от свежего воздуха – осмелела настолько, что решилась задать мужу вопрос, который мучил ее уже несколько месяцев:
– Леннарт, а как ты себе это представляешь дальше?
– Что именно?
– Ты наверняка и сам думал об этом. Она растет, скоро начнет ходить, и что мы будем делать тогда?
Взгляд Леннарта заволокло. Он будто перенесся куда-то далеко, хотя на самом деле продолжал сидеть за столом, нервно теребя чашку.
– Она не будет ходить. Ей нельзя, может испортить голос.
– Нет, ну а в самом деле. Как мы поступим?
Леннарт сложил руки на груди и посмотрел на жену словно издалека:
– Не заставляй меня повторять еще раз. Заруби себе на носу: девочка останется тут, с нами. Мы ее никуда не отпустим. Ей придется приспособиться. Но это не причинит ей страданий,