обычно, девочка не удостоила его взглядом. Сфокусировавшись на проигрывателе, она изо всех сил трясла перекладины кроватки. Леннарту никогда не доводилось видеть такой реакции на музыку. Казалось, каждое прикосновение к струне и каждый удар молоточком отзывался внутри ребенка, посылая импульсы по ее нервам.
Леннарт поставил Сонату для виолончели, и оказалось, что мягкое звучание этого инструмента не так агрессивно действует на девочку, даже когда темп ускорился. В следующей части Сонаты ля мажор бурное движение сменилось адажио, и Малышка начала петь.
Поэкспериментировав несколько дней с разными музыкальными произведениями, Леннарт окончательно убедился: девочке нравились только части, исполненные в медленном темпе. Стремительный темп скерцо приводил ее в отчаяние, поэтому Леннарт запрограммировал воспроизведение так, чтобы проигрывалась не вся соната, а лишь одна ее часть – адажио. Затем оставалось лишь присесть на диван и слушать, как голос Малышки вливается в мелодию, словно третий инструмент.
Леннарт был счастлив. Он чувствовал, будто находится в самом сердце музыки, а поднявшись из подвала наверх, оказывался в районе музыкальных новостроек, но это его не раздражало. Он обрел гармонию.
Однако все хорошее, как известно, быстро кончается.
Шли недели, и Бетховена сменил Шуберт, а затем Моцарт. Сидя в подвале, который стал его музыкальной отдушиной, Леннарт разглядывал свои пальцы. Что-то с ними не так. Он даже поднял Малышку и вынул ее из кроватки, чтобы ощутить ее вес и тепло, но ничего особенного не почувствовал и опустил ребенка обратно.
Разрешать девочке гулять по комнате, пока играла музыка, было нельзя. Малышка сразу же направлялась к проигрывателю и начинала его изучать, да так усердно, что он мог пострадать. Она колотила кулачками по динамикам и пыталась поднять устройство и потрясти его, будто желая вытряхнуть из него что-нибудь.
Поначалу Леннарт истолковал ее отношение к проигрывателю неправильно: он решил, что Малышке не нравится эта музыка. Но однажды он позволил ей возиться с проигрывателем, сколько ей было угодно. Она в итоге сломала его, но Леннарт понял, чего она добивалась, – девочка хотела заглянуть внутрь устройства и найти источник музыки. Объяснить ей он все равно бы не смог, поэтому Леннарт просто купил новый проигрыватель и поставил его на полку повыше.
Отправив Малышку обратно в кроватку, Леннарт прошелся по комнате, разглядывая свои пальцы. Смахивают на клавиши – такие же белые и блестящие. Он поставил их на воображаемую клавиатуру и стал подыгрывать сонате Моцарта, звуки которой лились из проигрывателя. Нет, не то. Он было решил, что скучает по выступлениям, но теперь окончательно понял: он уже отыграл свое. Леннарт сжал пальцы и снова разжал их – пустота. Чего-то не хватает, хочется чем-то заполнить пустоту.
Выйдя из детской, Леннарт зажег лампу над столярным столом. Вдоль стены были аккуратно развешаны инструменты, а болты, гвозди и гайки хранились на полке, рассортированные по