– это замечательно! Но, увы, просвещать новое поколение – непростая затея… Знаете, что регулярно спрашивают у меня студенты и даже докторанты? Почему в Париже одна из станций метро называется именем Сталина – «Сталинград».
Борис не нашёлся что ответить: конечно, если все уже давно забыли о Сталинградской битве, ставшей переломной в войне… По-видимому, Рафаэль, опубликовавший несколько книг о России, знал, о чём говорил. Однако именитый собеседник Бориса решил сменить тему:
– Так вы надолго в Париж?
– До Рождества.
– Прекрасно. Вот моя визитка – будете в Сорбонне или рядом, дайте знать. Посидим где-нибудь в баре, поболтаем! Меня очень заинтересовали ваши исследования!
– Спасибо. – Борис никогда бы не решился сам спросить о Насте, но собирался хотя бы что-то выяснить по поводу своего приятеля Анри. – А вы… Случайно не знаете… Э… Один человек, с которым я дружил…
– Наверное, вас интересует Анастазья? – Рафаэль упомянул её имя так, как будто это была мадам Шазаль или ещё кто-то посторонний. Неужели он не женат на ней?
– Да… Как она?
– Замечательно! Правда, в Париже редко бывает, много командировок, но сейчас как раз здесь, – невозмутимо ответил Санти-Дегренель.
– Надо же… Передайте ей привет от меня. Надеюсь, у неё всё хорошо…
Не дождавшись от собеседника никакой реакции, Борис вернулся к своей идее:
– Кстати, Рафаэль, а вы, случайно, не пересекались с моим другом Анри Фурнье?
В этот момент Борис ясно вспомнил, как однажды они вдвоём с Анри почти вломились к Санти-Дегренелю в его профессорскую резиденцию – неужели это было на самом деле? Впрочем, Рафаэль нисколько не смутился:
– Анри Фурнье… Нет, не знаю такого!
– Он выпускник Ля Гранд-Эколь. Когда-то тоже занимался исследованиями – кажется, в институте SNRC35.
– Послушайте, я знаю одного Фурнье – Антуана. Антуан Фурнье! Вот он как раз работает в SNRC.
– О, точно, это его дядя!
– Замечательно! Позвоните мне на днях, возможно, я найду его контакты. Или обратитесь прямо в институт.
– Спасибо, я буду очень признателен. И передавайте привет Насте! – напоследок не удержался Борис. Раз уж Рафаэль сам завёл о ней разговор…
– Да, непременно… Любопытно, что вы так её называете – теперь она сама зовёт себя Анастазья! Если увижу, обязательно передам, что встретил вас. Она будет рада!
«Если увижу», – мысленно повторил Борис. – Значит, он с ней не живёт? Всё-таки невероятно противный тип».
Париж, 2004
Столетний лифт, наверняка видавший Наполеона – если не Первого, то Третьего точно, – находился внутри лестничного пролёта и казался таким крохотным, что Боря не решился им воспользоваться. Поднимаясь по витой лестнице со стёртыми каменными ступеньками, он уже начал сомневаться, правильно ли поступил: всё-таки надо было позвонить заранее! Он знал, что во Франции не принято так запросто являться к другу в гости. Но после всех перипетий со стипендией, которую Институт политических