так загар у вас!
– Он долго не продержится, – сказала Чичи, смахивая песок со ступни.
– Теперь всего лишь июль. Лета осталось еще много.
– Не для меня. На следующей неделе я возвращаюсь на работу.
– Куда?
– На блузочную фабрику. Тягомотина, но мы не жалуемся. Впрочем, откуда вам знать, каково это – стоять у конвейера.
– Вы так думаете? – Саверио вгляделся в океанский простор, где отдыхающие качались на волнах, как резиновые игрушки. Длинными мичиганскими зимами он мечтал о таком жарком лете. – Действительно, откуда мне знать о фабричной жизни?
– Вы ничего не теряете. Считайте, что вам повезло. – Отполировав каждый ноготок, Чичи собралась было вернуть маникюрный набор на место, но сначала взяла правую руку Саверио в свою. – Ваши ногти ужасно выглядят. Хотите, я приведу их в порядок? – предложила она.
– Давайте, – кивнул он.
Чичи достала пилочку и начала бережно подпиливать ногти Саверио.
– У вас красивые руки, – сказала она.
– У вас тоже.
– Тогда почему же вы глядите на океан? – кокетливо спросила она.
– Потому что все не могу на него наглядеться. Я вырос около Великих озер, и они потрясающие, но ничего сравнимого вот с этим.
– Вы впервые видите Атлантический океан?
– Нет. Мы исколесили Восточное побережье вдоль и поперек, и я любовался океаном везде, от Флориды до Мэна. Но никогда от него не устаю. Он всегда другой.
– А я только на побережье и жила.
– Тогда вам повезло.
– Летом тут здорово, но зима в прибрежном городе похожа на зиму везде.
– А какая здесь зима?
– Падает снег. Все серое, горизонта от воды не отличить. А солнце пропадает за тучами на целые месяцы. Если честно, на меня это наводит жуткую тоску.
– Озеро Гурон и озеро Мичиган зимой просто бушуют, волны высоченные.
– На озерах?
– Ага. Но они… не знаю, как их описать.
– Грандиозные?
Саверио широко улыбнулся:
– Именно! Грандиозные. А знаете, ведь вы умеете подбирать правильные слова.
– Ну да, ну да, – рассмеялась она.
– Я серьезно. Это признак прирожденного сочинителя. Во всяком случае, так считает Род Роккаразо. Ему то и дело предлагают песни для нашего ансамбля, и он говорит, что хороший песенник способен написать о девушке, которой никогда не встречал, в месте, в котором он никогда не был, в память о разбитом сердце, которое у него пока уцелело, но однажды наверняка тоже пострадает.
– Надо запомнить.
– Надо.
– Мне нравится писать об обычных, повседневных вещах, – сказала Чичи.
– Например?
– Любовь. Семья. Дом. Вещи, которых люди хотят, – ну, чего все хотят, собственно. Все хотят любви, когда ее у них нет. Все скучают по дому, когда они вдали от него.
– А я нет.
– Вы мужчина суровый, хоть мамочка и сопровождает вас везде, – ухмыльнулась Чичи.
– Должно быть, я вам нравлюсь, раз вы так язвите.
Чичи наклонила зонт, чтобы попасть в его тень.
– Да