не только имеет право, но он просто обязан избавить умирающего больного от непереносимой боли и от мучений! Это гуманный акт по отношению к такому больному. А вы говорите – за что! Вы нам спасибо должны сказать, что мы избавляем вас от чудовищных мук, о которых вы не имеете даже приблизительного представления! А кроме этого, у нас есть ваш структурный снимок. Мы создадим ваше тело заново, и не далее, чем через десять дней ваш двойник выйдет отсюда…
– Живой и невредимый, – закончил Андрей.
– Если вам угодно шутить – пожалуйста. Но мне не до шуток. Я должен идти. Дела, знаете ли.
– Минутку, – остановил его Андрей. – В ваших рассуждениях есть противоречие.
– В самом деле? Очень интересно. И что это за противоречие?
– Вы же сами сказали, что можете меня вылечить! Про рентгены упоминали, что двести рентген достаточно для излечения. Следовательно, вы совершаете убийство, подвергая меня дезинтеграции.
Доктор потер устало глаза. Вздохнул протяжно.
– Даже не знаю, стоит ли начинать всё сначала! Я, кажется, уже достаточно сказал. Если вы не желаете меня слушать…
– Я жить желаю! – крикнул Андрей. – Почему вы так просто решаете мою судьбу? Я ведь ещё живой! Вы же видите, я стою на ногах, и я всё понимаю!
– Боюсь, что ничего уже нельзя поправить. Вы подписали договор. А там, если помните, оговорена возможность подобной процедуры.
– Там оговорена возможность репликации! Я это помню, – возразил Андрей. – Но там ничего не сказано о дезинтеграции.
– А это и не нужно дополнительно оговаривать. Дезинтеграция происходит автоматически в случае репликации. На это есть отдельный закон.
– Пусть так. Но ведь это справедливо лишь для безнадежных больных, для обреченных, вы же сами сказали!
Доктор помотал головой. Всем видом своим он пытался показать – до чего надоел ему этот спор.
– Мне пора! – сказал он и, подняв руку, постучал костяшками пальцев по двери. – Одно я вам точно могу гарантировать – это совершенно безболезненно! Миг – и пустота! Моментальное распыление на атомарном уровне. Это гораздо лучше, чем медленная и мучительная смерть. Можете поверить.
Дверь открылась, доктор шагнул за порог и исчез. Дверь тут же захлопнулась. Андрей смотрел на монолитную поверхность, будто не веря себе. Если бы можно было, он умер бы сию секунду – так страшно ему стало. Он ожидал всякого, но не этого. Его приговорили к смерти. И кто это сделал? Люди, которым он доверил свою жизнь. Но какое они имеют право? Почему так легко отказались от борьбы? Неужели только потому, что у них есть запасной вариант? В самом деле – к чему исправлять свои ошибки и возиться с больным, когда можно начать всё с чистого листа. Всё определяет голый расчет. И никому нет дела до страданий отдельно взятого человека.
Андрей стоял посреди комнаты, крепко зажмурившись и сжав челюсти. Хотелось спрятаться от нестерпимых мыслей, забыть обо всём, перенестись в иное измерение, где нет ни этих давящих стен, ни подземелий, ни рассудительных докторов