над экраном ноутбука и одержимо прокручивали последние новости. Нет, ничего. Все в порядке. Тем не менее, за несколько месяцев у нас с Альвином скопился целый ворох распечатанных статей. Мы вновь и вновь перечитывали информацию о жертвах Ванденберга, снова и снова изучали все, что могли найти о мотивах серийных убийц. Это захватило нас с головой, мы приходили в ужас от той степени жестокости, на которую может быть способен человек. Мы были над пропастью, мы стояли на рельсах перед поездом, который с оглушительным ревом мчался на нас из темного тоннеля. Нас интересовал не только Ванденберг. Не он один. Мы с дотошностью вычитывали заметки об убийце с Грин-Ривер, о Генри Холмсе или «Докторе пыток», о Дине Корлле, которого прозвали «Кэндимэн» за то, что его семья владела кондитерской фабрикой. Нас интересовало все. Имеют ли серийные убийцы схожие внешние данные? Передается ли тяга к убийствам по наследству? Куда на самом деле исчезают без вести пропавшие?
Наше увлечение не было чем-то страшным или опасным. Где-то я прочитал, что людей заведомо привлекают такие вещи. Просто не все отдают себе в этом отчет. Не все готовы себе в этом признаться. Мы с Альвином превратили разговоры о преступниках в свое хобби. Иногда мы соревновались в том, кто найдет лучшую историю. Иногда мне снились плохие сны, но я никогда не говорил о них. Мы часто смотрели документальные фильмы, читали интервью людей, выживших после нападения. В шутку проходили тесты на социопатию. Мы были увлечены, но держали наш интерес в тайне. Никто об этом не знал. Даже с Бастианом мы предпочитали не делиться, и по этому поводу я ощущал некоторую вину, но вскоре убедил себя, что ему не будет интересно подобное. Не так, как нам. Я мог позвонить Альвину поздно вечером и сказать, чтобы он срочно прочитал что-то. Он мог сделать то же самое. Порой я оставался в квартире Фоссов на ночь. Наши родители никогда не были против. Они были рады, что я иду на поправку. Наши ночные посиделки затягивались до самого утра. Обычно мы спали на полу – стаскивали туда одеяла и подушки, брали что-то из еды на кухне, а потом до самого рассвета взахлеб делились историями, что успели прочитать накануне. Однажды Альвин разбудил меня посреди ночи. Мы начали смотреть какой-то фильм, и я заснул в самом начале.
– Ты в порядке?
Только тогда я понял, что насквозь вспотел. Меня бил озноб, а сердце сумасшедше колотилось.
– Все хорошо.
– Кошмары? Тебе снятся кошмары? – спросил Альвин, когда я немного пришел в себя. – Давно? Почему ты раньше не сказал?
– Нет. То есть… – я завернулся в одеяло, – обычно не снятся. Ничего такого.
Может, мне не стоило так сильно увлекаться историями о маньяках и серийных убийцах. Может, все это было плохой идеей. Тогда я не понимал, что лишь усугубляю свое и без того шаткое состояние. Тогда я не понимал ничего.
В середине июля меня охватила страшная тоска. Альвин уже поступил в университет и готовился к переезду, поэтому все мои сомнения и переживания вновь показали зубы.
– Лео, – говорил Альвин, укладывая в раскрытый чемодан чехол с камерой, –