к знакомой, обглодавшей косточки, по меньшей мере, тысячи собак в рекламном бизнесе, убедилась в обратном. Но тирады – в устной и ежедневно в печатной форме по электронной почте – сыпались в её адрес некотролируемым потоком. «Допишите, исправьте, переделайте, и я отстану от вас!» – Настойчиво печатал Дмитрий Михайлович, и даже трижды, но с ошибками, переписал её версии «Миссии компании» и гордо, тряся листом бумаги прямо перед её лицом на виду у всего офиса, ликовал: «Вот! А я смог! Я смог написать лучше, чем ты!»
Уставая от заданного изнуряющего ритма, по выходным Александра, несвойственно ей, отсыпалась до обеда, часто сваленная по субботам мигренью. А потом, потерянная в обманчивом поиске успешности, с понедельника вновь кидалась в бой за не свою территорию, не своё дело и не свои принципы. Кто она по жизни точно не знала, только хотела быть кем-то бо́льшим, чем просто курьером с информацией, из чьих штанишек выросла, и единственно, к чему стремилась – быть счастливой, только не знала ключевых для этого компонентов.
Но когда снова появился Алексей Вяземский и ощутив его поддержку, уволилась с престижной работы, перебралась обратно в Московскую область, чтобы на период до переезда в Санкт-Петербург не потерять заработок.
Не сказать, что эта девушка была из стеснительных. Робкой – очень похоже. Часто ею руководило стремление слушать хотя бы изредка похвалу, и от близких людей она жаждала понимания, даже один одобрительный ответ мог посадить в сердце уверенность, отчего она расцветала как сакура по весне. И насколько сильно действующим лекарством была любовь тех, в ком искала совета, настолько и болезненно ею воспринималось отсутствие с их стороны участия. Малознакомым людям Александра представлялась слабой и застенчивой, что в дальнейшем заставляло их теряться, когда вместо наивности те встречали холодность, отстранённость и непоколебимость веры в собственные силы и суждения. Как гибкий прут нельзя сломать, в час хаоса Александра была способна выстоять бой.
До города N. от Москвы ехать около часа на общественном транспорте. Около девяти вечера девушка сошла со ступеньки автобуса под металлический навес остановочного пункта, закрепляя дамскую сумку на чемодане и покрепче зажимая подмышкой большую завёрнутую в холщовое полотно картину, которую в знак скорого породнения семей подарила сестра Алексея. Синими чернилами по небу разлился вечер, моросил мелкий как из пульверизатора дождь, и над всем реяла тишина. Александра двинулась в сторону дома, гремя по крупнозернистому асфальту колёсиками чемодана.
Чертыхаясь из-за тяжёлой ноши и отсутствия в пятиэтажном доме лифта, поднялась на верхний этаж и хлопнула входной дверью общего коридора, пытаясь не ударить о косяк картину. Не в первый раз за вечер радовалась, что отказалась брать огромный букет роз, что подарил избранник после сделанного предложения, оставив Наташе, жене старшего брата Юрия.
В этот дом Юрасовы переехали месяца два назад из большой служебной квартиры.