есть о чем. Меня это так злит, так раздражает! Несправедливо! Подонок Чак просто спокойно выпустился из школы, получил хорошую характеристику, был признан лучшим игроком в футбол, а его фотография весит на доске «Звездных выпускников». Это, по-вашему, честно? Он, черт побери, распространил полуголые снимки своей девушки, довёл её до точки невозврата, а единственное наказание, которое он получил, отчисление из школьной футбольной команды? Ха, и то, я уверена, в своём Чикаго Чак продолжает строить карьеру спортсмена. Всем плевать, что Бьянка умерла. Всем плевать, что это преступление – распространение сведений о частной жизни лица, составляющих личную тайну, без его согласия. Чака оправдали, а моя подруга стала козлом отпущения. Дело в том, что всех волновала голая девушка, а не то, что человек совершил мерзкий поступок. Бьянка не заслуживала этого… Она даже укороченные футболки позволяла себе надевать раз в год, пока её отец за городом.
Слёзы повторно собрались в уголках глаз и поспешили пролиться на землю, вместо ожидаемого мной дождя.
Я стояла на бордюре, смотрела на мигающий красным светофор и резко села, обняв себя руками.
«Раз уж боли избежать нельзя, тогда можно её принять и игнорировать», – я повторяла себе эту фразу каждый день, как мантру. Вместе с тем, это не работало. А я все продолжала нашептывать себе ложь, в надежде, что однажды она станет правдой.
Прошла минута, а я сидела на корточках и изучала мокрыми глазами трещины на тротуаре, как рядом послышалось копошение. Шмыгнув носом, я подняла вспотевшее лицо и застала возле себя сидящего, в той же позе, что я, парня. Он тоже обнимал себя руками и держал голову опущенной.
Что за?.. Парень молчал, не реагировал на меня, и я самовольно принялась изучать его, много раз моргая, чтобы туман в глазах рассеялся.
Шелковистые на вид волосы с коротким маллетом, цвет их был чёрным, но на свету отдавал синим. Он одет в широкий коричневый свитер и чёрные брюки. И это все, что я сумела разглядеть.
– Что ты делаешь? – наконец спросила я.
Юноша поднял на меня невинный взгляд и промолчал. Теперь его разглядеть легче: овальное лицо, кожа отдавалась оливковым оттенком, красивые миндалевидные глаза с пушистыми ресницами, торчащая из-за ветра челка и губы бантиком. Где-то я этого человека уже видела…
– Я не хотел, чтобы ты сидела здесь одна, – отозвался он медовым тягучим голосом.
Я изогнула бровь и усмехнулась.
– Понятно. Значит, со стороны я выглядела жалко, – заключила я и поднялась на ноги, поправляя кепку на макушке.
Парень тоже выпрямился и спрятал руки в карманах. У него под губой расположилась маленькая родинка. Мило.
– Жалко выглядят люди без собственного мнения, а тебе просто грустно, – пожал плечами тот.
Закивала головой.
– Ты прав… Леон, – хитро блеснули мои глаза, и брюнет, которого поймали с поличным, уголком рта улыбнулся.
– Я думал, ты не узнала меня.
– Вообще-то, так и есть, – призналась я, – но потом я увидела твою родинку.
Леон