которую можно было бы охарактеризовать как растекшуюся по стулу лужицу, сидел парень на вид, также как и всем остальным, ему было около восемнадцати; высокий рост и крепкое телосложение придавали ему некую харизматичность, а густые короткие рыжие волосы под солнечными лучами становились похожими на разъяренное Адское пламя, которое невозможно погасить. Его улыбка была очень приятной, и даже брекеты не могли ее испортить. Вот, например, худой, долговязый парень, сгорбившись, торопливым шагом направлялся к той самой парте. Я на своей шкуре знаю это чувство – когда ты вымахал большой и нескладный, и тебя слишком много в этом мире: тебя и твоего неуклюжего тела. И в какой-то момент ты невольно начинаешь сутулиться и съеживаться, пытаешься быть как все, потому что не веришь, что на самом деле заслуживаешь занимать столько пространства, отнимать у других место под солнцем… У него была масса колец на пальцах, а густые русые волосы ниспадали на большие задумчивые глаза цвета горького шоколада. Через все лицо проходил уродливый красный шрам, который пересекал искусанные в кровь губы. Эти трое сидели рядом с тем парнем, с которым мы столкнулись на входе в колледж пару минут назад.
Мне казалось, что эти парни готовы прожечь дыру в любом, кто, по их мнению, смотрел как-то не так. Они были дружны на столько, что, даже будучи такими разными, становились внешне похожими на самых что ни на есть родных братьев. За многое количество времени, что я прожил в общем счете, мне ни разу не доводилось видеть такой крепкой и искренней дружбы, а уж тем более испытывать ее на себе. Каждый из них четверых ощущал себя в этой компании на своем месте, как примитивный кусочек пазла. Четыре настолько разных человека, имеющих свою историю и свои странности, четыре части одного целого, хранящие самые сокровенные тайны друг друга. Казалось, что они, действительно, неделимы и не могут ходить по-одному. Было немного завидно, что они, в отличие от меня, нашли друг друга.
Вернемся к паре по философии, которую вел профессор в уже несколько приклонном возрасте. Том Роберт Коулсон был мужчиной высоким и усохшим на вид, с густыми курчавыми волосами цвета молочного шоколада. Глаза у профессора были большие и пугающие тем, что не отражали в себе никаких эмоций, да и в целом весь его вид напоминал героя мультфильмов Тима Бертона, а когда он вошел в аудиторию, стало на пару градусов холоднее, а в носу застрял неприятный запах, которого на самом деле, скорее всего, даже и не было. Доверия во мне этот человек не вызывал, поэтому я слега с опаской подошел к кафедре, за которой сидел мистер Коулсон, и протянул ему мой табель из колледжа, который я привез с собой из Англии. Профессор посмотрел на меня нечитаемым взглядом, а после опустил взгляд на мой табель с успеваемостью. Мои глаза забегали из стороны в сторону, потому что было желание заставить этого человека поверить в то, что мои умственные способности находятся точно не на одном ряду с одноклеточными, как считал именно он. Видимо, найдя нужную информацию, он снова поднял на меня глаза, его лицо все также