А Шошо вдруг превратился в змею, потом – в крысу, затем – в ворону, наконец, стал чёрной согбенной старухой! Из её безобразного рта торчали два волчьих клыка.
Олени расступились, а Шошо-ведьма взмыла в воздух и полетела по небу, оставляя после себя чёрно-красный след.
Олени ещё долго стояли как вкопанные, боясь пошевелиться.
Рану-Рану хотя и не испугался ничуточки, однако тоже не мог сдвинуться с места под тяжестью драгоценных камней. Он попробовал скинуть оправу, сильно встряхнувшись, но это ничего не дало: камни словно приросли к шерсти и держались прочно.
«Я погибну от холода и голода, – подумал Рану-Рану. – Никто мне не сможет помочь».
Но тут он вспомнил о серебряном копытце на передней правой ноге. Ценой больших усилий сдвинул он ногу с места и дважды царапнул копытцем землю. На дальнем озере забила-заиграла вода, затрещал лёд – появилась Щука. Она взмыла в воздух и замерла на месте, как вертолёт. Поняв, что произошло с Рану-Рану, она свистнула богатырским посвистом. Щука ещё немного повисела в воздухе, потом раскрыла рот. Однако тут же снова его закрыла. Она хотела что-то сказать Рану-Рану, но, подумав, что её громовой голос насмерть испугает остальных оленей, решила по-иному сообщить Рану-Рану то, что хотела…
– Ну вот, такая история, – весьма неожиданно завершил рассказ Баюн Котофеевич.
– Не может быть! – воскликнула Машенька. – А что же Щука? И что было дальше? Ты ведь что-то недосказал, да, Баюн Котофеевич? – И она нетерпеливо посмотрела на Волшебного Кота.
Он выдержал долгую паузу, будто раздумывая, продолжать или нет.
– Ну же, говори! – выкрикнула девочка и тихо добавила: – Пожалуйста.
– Понимаеш-шь, – сощурил зелёные глаза Баюн Котофеевич. – Дальше в этой истории фигурирую я. А кодекс Хранителя Волшебного Леса говорит, что мне следует быть скромным, – Кот потупился.
Машеньку подобный ответ явно не устроил:
– Ну что же это такое? Так нельзя! Говори же, что было дальше!
Похоже, Машенька не любила отступать, а привыкла доводить дело до конца.
– Ах, – мягкой лапкой хлопнул себя по лбу Кот, – что же это я? Есть же один выход.
И он лёгкой поступью приблизился к пеньку, на котором сидела девочка.
– Ну-ка, привстань, – попросил он её.
Затем, пыхтя, приподнял пенёк, порылся под ним и вытащил свиток, скреплённый большой золотистой печатью.
– Придётся сорвать её, – пробормотал он озабоченно.
– Что это? – удивилась Маша. – Я такие свитки только в учебнике истории видела и в кино.
– Да ничего особенного, просто хроника Волшебного Леса. Наш достопочтенный Секретарь Птицевич всё записывает и записывает, – муркнул он. – Там уже целый ворох таких свитков. Я даже не думал делать это, когда мне передали Волшебный Лес, но Секретарь Птицевич здесь давно и говорит, что без хроники никак нельзя: что написано пером, так сказать, не вырубишь и топором… Так-так, где же это? М-м-м, н-да… Ах вот, здесь. Читай!
И Машенька, нетерпеливо